Она и раньше встречала людей с такой же степенью отчужденности и потратила много времени, пытаясь пробиться сквозь эту стену. Хорошо, что все закончилось ничем. По крайней мере, теперь она знала, когда надо подумать о себе. И отойти в сторону.

Добравшись до винного прилавка, Надя встала в очередь и уставилась прямо перед собой, хотя уголком глаза видела, что Райдер остановился рядом.

– Значит, мне ждать, что во вторник какой-то новый инструктор будет ворчать по поводу моих ног?

– Начальница не смогла найти другого дурака, готового в десять вечера возиться со странным субъектом.

Надя подвинулась чуть вперед.

– Значит, опять вы и я?

Надя сделала долгий медленный выдох. Правда заключалась в том, что она действительно подбросила Амалии идею сменить Райдеру преподавателя, но когда та начала судорожно искать замену, Надя сказала, что она может не беспокоиться.

Один поцелуй, после которого он сбежал, был позором для него. Когда это повторилось во второй раз, стыдно стало ей. Третьему разу не бывать.

К счастью, ее очередь подошла как раз вовремя, избавив ее от необходимости отвечать ему. Не обращая на него внимания, Надя принялась болтать со своим любимцем, хозяином лавки – франтоватым сомелье с очаровательным французским акцентом. В свои восемьдесят этот человек заигрывал с самыми хорошенькими женщинами, и делал это просто, мило и невинно. Если бы все мужчины были такими.

Надя купила бутылку и, продолжая улыбаться, повернулась. Райдер смотрел на нее. Во взгляде этих темных глаз не было ни простоты, ни невинности. От слегка подергивающейся щеки до вздувшихся мышц на скрещенных руках он весь был как сжатая пружина. И не дай ей бог оказаться рядом с ним, когда она разожмется.

Дождавшись, когда он встретится с ней взглядом, Надя сказала:

– Для меня это не игрушки и не развлечение. Это моя работа. Моя жизнь. Я продолжу учить вас с одним условием. Когда вы находитесь в классе, вы должны вести себя и делать так, как я говорю.

– О’кей. – Райдер даже не колебался. Как будто действительно собирался слушаться ее.

Однако успех оказался недолгим, когда его глаза скользнули по губам Нади и замерли, вглядываясь в них, как будто Райдер хотел вспомнить их вкус.

Надя со стоном вышла из очереди и пошла прочь.

– Где ваша машина? – спросил он, снова догнав ее.

– Я езжу на метро.

– Приятная прогулка с такими сумками.

– Выбирать не приходится, – ответила она, меняя руки. – Я не вожу машину.

– Почему, скажите, ради бога.

– Я всю жизнь прожила в больших городах. Там это не нужно. – Надя поморщилась и стала снова менять руки, когда вдруг почувствовала облегчение. – Райдер забрал у нее сумки. – Спасибо, но я сама справлюсь.

Райдер многозначительно посмотрел на ее покрасневшие руки, которые сами собой сжались в кулаки. Он с легкостью взял сумки в одну руку, а другой слегка обнял ее, ограждая от толпы.

– Теперь моя очередь ставить условие.

Ну конечно.

– И какое же оно?

– На прошлой неделе получилось совсем нехорошо. На следующий день я с трудом смог заставить себя работать.

Надя засмеялась. Когда их взгляды встретились, глаза Райдера вспыхнули.

– И где же вам приходится заставлять себя работать?

– На стройке.

– Вы строитель? – Ха. – А как же ваши прекрасные костюмы?

– На самом деле я архитектор, – сказал он, и свет в глазах сменился сексуальной улыбкой, которая в сочетании с грубой щетиной выглядела серьезным оружием.

– Так вот почему вы так заинтересовались моим зданием?

Он ответил не сразу, и Надя, рискнув бросить на него взгляд, обнаружила, что сексуальная улыбка исчезла. Ну вот, опять. Мы снова мистер Высокий, Хмурый и Молчаливый. Надя мысленно одернула себя. Не поддавайся. Если хочешь протянуть эти полтора месяца, чтобы тебя не выбило из колеи.

– Я строю совсем другие здания.

– Какие?

– Высотные. Небоскребы. Большие, высокие и блестящие.

– За которые хорошо платят.

Его смех шел неизвестно откуда, как будто большие волны радости прокатывались по его легким. Люди стали останавливаться. Оборачиваться. Вздыхать. Они стояли как загипнотизированные. И все они были женщинами. Надя протиснулась мимо них на улицу.

– Однако ваша машина не такая уж блестящая, – бросила она через плечо на случай, если он вышел оттуда живым. – Это всегда дает девушке надежду.

– Моя машина очень даже блестящая. Просто вы не были у нее внутри.

– Ваша машина – девушка? Мои надежды тают.

Он бросил на нее смеющийся взгляд, в котором таилось что-то еще. Что-то, от чего у нее по коже побежали мурашки.

– Итак, мисс Надя, – сказал он, наклонившись настолько близко, что ее тело резонировало с его голосом, – потрудитесь объяснить, что у вас за надежды?

Надя прикусила нижнюю губу.

– Не волнуйтесь, не на вашу жизнь. Скажите лучше, почему бы не заняться реставрацией красивых старых зданий с достаточно прочными потолочными балками, которые вам так нравятся?

Райдер моргнул, а потом усмехнулся.

– Я занимался этим на стажировке после окончания университета. Когда одна коммерческая фирма предложила мне хорошие условия, я согласился. И многому научился. Быстро. Несколько лет назад я создал свою фирму.

– И с тех пор работаете по восемьдесят часов в неделю.

– Да. Помогает то, что эта работа дает очень хорошую отдачу. По большей части… – На мгновение хмурое выражение вернулось, но почти сразу же исчезло.

– Ладно. Это хорошо. Уверена, что ваши… башни впечатляют.

Он снова бросил на нее один из тех взглядов, которые она стала замечать недавно, где наряду с насмешкой сквозила страсть, которую он не мог подавить полностью, даже когда становился высокомерным и отчужденным. Сейчас он смотрел под другим углом, как будто пытался разгадать ее.

– А как у вас? Вам нравится преподавать?

– Это дает возможность платить по счетам.

– Звучит не слишком радостно.

– И это говорит человек, считающий, что его работа дает очень хорошую отдачу, по большей части?

Надя ждала хмурых бровей, но увидела улыбку. Из тех, которые, обезоруживая ее, проникали в самое сердце, как нож в масло.

М-м-м. Чтобы разгадать эту улыбку, Наде понадобилось бы тысячелетие. А у нее было всего несколько недель. Слишком мало. И в то же время слишком много.

Она остановилась и протянула руки к своим сумкам: