Надя чуть помедлила, как будто обдумывала его слова, а потом с неожиданной легкостью пошла за ним.

* * *

Райдер сидел напротив Нади за шатким кухонным столом и смотрел, как она, закрыв глаза, объедала остатки мяса со свиного ребрышка.

Или эта женщина совсем не понимала, что он изо всех сил вдавил ноги в пол, чтобы удержаться и, опрокинув стол, не броситься целовать ее, слизывая мясной сок с ее манящих губ, или она точно знала, что делает с ним, и наслаждалась этим.

С вероятностью девяносто пять процентов Райдер был уверен в последнем.

В попытке избежать возможных неприятностей он принялся озираться по сторонам. Ее жилище оказалось такой же загадкой, как она сама. Он ожидал увидеть изобилие ярких естественных цветов, вспышки молний, возможно даже, потайные коридоры. Вместо этого квартира оказалась маленькой, невыразительной и без всякого декора. Если не считать пары фотографий танцоров, в ней не было никаких признаков личных пристрастий.

И все же, сидя за жалким столом в этой крошечной квартирке над неработающей прачечной, Райдер чувствовал, что отдыхает. Впервые за многие дни.

И неизвестно откуда к нему вдруг явилась мысль, что его яркой творческой матери понравилась бы эта женщина. Твердость духа, ее бесстрашие, то, как она жила, не задумываясь над тем, что скажут другие.

А что думал он? С того первого момента, когда Надя вышла к нему в танцевальной студии, такая сердитая, загадочная и бесстыдная, он считал ее порождением ночи.

Но в этой светлой, теплой, тихой комнате он отбросил первое впечатление и посмотрел на нее заново.

При свете дня ее прекрасная кожа оказалась светлой и гладкой. Пряди темных волос отливали каштановым и рыжим. Она убрала их наверх, показывая самую изящную шею, какую он когда-либо видел. Подогнув под себя босую ногу и склонившись над едой, она выглядела спокойной и довольной. И казалась даже как-то меньше.

Райдер с трудом мог вспомнить, почему на протяжении последних дней так тщательно и решительно гнал от себя мысли о ней. Он чувствовал, что освобождается от навязчивого желания, сковывавшего его, как узкий пиджак.

Надя облизнула губы и открыла глаза. Заметив, что Райдер наблюдет за ней, она засмеялась. Желание снова всколыхнулось в нем с силой и яростью могучей волны.

– Вы довольны? – спросил он хриплым голосом.

– Да, – ответила она, медленно и глубоко вздыхая. – Десерт?

Он покачал головой. Десерт и рядом не лежал с тем, чего он хотел.

– Не уверен, что в вас влезет еще и десерт.

Надя похлопала по своему плоскому животу, и Райдер едва сдержал стон.

Моргнув с самым невинным видом, она сказала:

– Танец чертовски тяжелая работа. Вы бы поняли это, если хотя бы наполовину выкладывались, как я вам говорю. Мне нужны силы.

Райдер приподнялся на стуле, пытаясь найти безопасную тему для разговора, которая позволила бы ему успокоиться.

– Вы всегда были танцовщицей?

– С той минуты, как вышла из материнской утробы, – ответила она. – Фамильное призвание.

Райдер вытянул руку, которую отбил, стукнув по крыше отцовской машины, и задумался над тем, какими должны быть отношения, чтобы ребенок захотел пойти по стопам родителей. Он повернул голову в сторону фотографии, изображавшей худющую балерину в балетном одеянии, с трагическим выражением лица.

– Это она?

– Была она, пока я не родилась. Я смотрела старые видео. – Надя криво улыбнулась. – Ее танец был похож на шепот: нежный, плавный и такой тихий, что никто не слышал, как она приземлялась.

– Вы тоже были балериной?

Она резко выпрямилась, положив руку на живот.

– Нет, конечно! Разве я выгляжу как балерина?

Она выглядела так, что ее хотелось съесть.

– Чтобы танцевать в балете, нужны невероятное упорство и постоянный контроль за своим телом. Всю жизнь. Поэтому карьера моей мамы рухнула в тот день, когда она забеременела. А я слишком люблю поесть.

Надя пошевелила бровями и отпила вина.

Райдер сделал вывод, что после всего их отношения едва ли остались особенно близкими. Мать и дочь жили в одном городе и почти не общались. Мать, которая так и не назвала дочери имени ее отца. Мать, для которой рождение дочери означало крах ее карьеры. Он решил сменить тему.

– Но если не балет, то в чем ваша… специализация? Как это называется?

Губы Нади изогнулись в язвительной улыбке. Она поставила на стол локоть и положила голову на ладонь плавным и чертовски сексуальным движением.

– Я… занимаюсь разными вещами.

– Научились на ошибках своей мамы?

Она сердито засмеялась. Но потом снова села на стул с выражением странной задумчивости.

– Пожалуй, это так. Я никогда не хотела заниматься чем-то одним, быть привязанной к какому-то стилю. Я работала в клубах Лос-Анджелеса. Участвовала в нескольких театральных постановках в Далласе. А первые сольные номера сделала на Бродвее в одной компании, работавшей в стиле бурлеск.

Ее взгляд упал на фотографию. Райдер тоже посмотрел на нее.

– Кажется, это достаточно далеко от балета.

– Могли бы и не говорить. Особенно учитывая, что там работала мама. Она всегда работала в Америке. Но когда ей пришлось уйти из труппы из-за беременности, она вернулась в Мельбурн, к бабушке. Бабушка очень на нее похожа, только у нее нет чувства юмора, и она суровая.

Глядя на фотографию Надиной матери, Райдер ничего не смог себе представить.

– Когда я родилась, мама попыталась сидеть дома. Но когда танец зовет тебя… А потом оказалось, что жизнь шоугёрлз слишком хороша, чтобы от нее отказаться. Хорошие отели. Богатые мужчины. Постоянные вечеринки, напоминавшие ей, что она еще молода, и помогавшие забыть то, что осталось в прошлом… – Еще секунду задержав взгляд на фотографии, Надя отвела глаза. – А я тем временем училась, танцевала, репетировала изо всех сил. На другом конце света. Потом мне позвонили из клуба бурлеска, ставшего для матери родным домом. Впервые я стала работать вместе с ней. Мне было все равно, я согласилась бы танцевать даже в Болливуде, лишь бы быть рядом с ней. А уж танцевать с ней? – Надя присвистнула. – Это было потрясающе. Мы делали вместе целый акт. Сестры Кент.

Райдер удивленно поднял бровь, но Надя только усмехнулась:

– Знаю. Это смешно. Но если не считать этого, я получила все, о чем мечтала с тех пор, как первый раз сделала пируэт.

– Судя по тому что вы здесь и она тоже, я так понимаю, что это продлилось недолго.

Взгляд Нади метнулся к Райдеру, как будто она давно его не видела. Она наклонилась вперед и обхватила стакан обеими руками.

– Я получила свой первый сольный номер.