Некоторые из моих самых первых серьезных подработок я получил благодаря Ронни. Его родители работали в настоящем шоу-бизнесе. Его отец – тоже Ронни – был пианистом и лидером небольшой группы с оригинальным названием Ronnie Caryl Orchestra[17]. Его мать, Селия, была певицей, и оба супруга регулярно выступали в «Stork Club» либо «Pigalle», которые находились в Уэст-Энде. Когда у меня было время, но не было денег, я приходил к ним.

Они также приятно проводили время, выступая на круизах и кемпингах, которые организовывали Butlin’s и Pontin’s. В шестидесятых, когда еще не наступил взлет популярности турпутевок и задолго до революционного понижения цен на авиаперелеты, британцы в основном выбирали отдых в палаточных лагерях. Для всех подростков это также был сексуальный обряд посвящения, отсутствие родителей и множество небольших домиков, предоставлявших множество возможностей.

Однажды на Рождество семья Кэрилов предложила мне сыграть в группе, которую они собирали для выступления в Pontin’s в городе Пейнтон, графство Девон. Я делал все возможное, чтобы вписаться в группу. Я научился намазывать волосы гелем и завязывать галстук-бабочку, а также надел пиджак группы и начал играть вальс, румбу, тустеп и немного рок-н-ролла. В наш репертуар входили все виды музыки всех жанров.

Миссис Кэрил была милой, очаровательной женщиной с отличным голосом и кучей поклонников. Мистер Кэрил был элегантным лидером группы, носившим усы. Он владел всеми секретными профессиональными приемами. Например, он мог обругать тебя, одновременно улыбаясь публике – он делал так со мной множество раз. Подмигнув зрителям, с удовольствием поедавшим свою курицу, он повел группу прямо посреди песни к бару, чтобы немного выпить, оставив на сцене меня одного развлекать публику своим скудным арсеналом трюков на барабанах.

«Хочешь сыграть соло, Фил?»

«Нет!»

«Вся сцена в твоем распоряжении…»

Такие моменты, когда вся сцена в твоем распоряжении, длятся как будто бы вечность. В то время как группа весело поднимала свои кружки за меня, я неистовыми жестами просил их вернуться на сцену и спасти меня от этого ужаса. А жестикулировать очень трудно, когда руки заняты палочками и нужно держать ритм.

Сольное выступление на сцене было явно далеко за пределами моей зоны комфорта. К тому же это все происходило на глазах у подвыпившей толпы.

Но затем, после окончания выступления, мы с Ронни возбужденно гуляли по кемпингу и пускали в ход свой козырь – «Мы играем в группе» – с каждой встретившейся нам девушкой. А потом отправились в домик с двумя девчонками-ровесницами, которых смогли впечатлить.

В то время у меня был еще один обряд посвящения на другом концерте. Через друзей я узнал, что есть группа, которой нужен барабанщик. The Charge была полупрофессиональной R&B группой, игравшей американскую соул-музыку, и ее лидером был крайне неприятный тип – поющий басист Джордж. Мой уровень был выше, чем у них, но у меня было меньше опыта выступлений.

The Charge выступали на прибыльных (равно как и очень опасных) концертах на американских военных базах в Норфолке и Кембриджшире. Мы ехали через множество графств в тесном старом Ford Transit и играли Motown, Stax и Джеймса Брауна. Чем быстрее мы это делали, тем нам было лучше, так как солдаты к вечеру становились все более возбужденными, неуправляемыми, пьяными и агрессивными. Если вы выступаете для них, то лучше оставаться на сцене, потому что там безопаснее. В армии США драки были обычным делом, поэтому чем дольше ты в состоянии играть и поддерживать в них состояние безумия, тем меньше вероятность того, что тебя втянут в стычки. Мы сыграли Night Train Джеймса Брауна очень мощно.

В возрасте семнадцати лет – тогда я уже почти бросил школу – я начал вырабатывать в себе нечто вроде выносливости на сцене. У меня также оказалось достаточно сил, чтобы уйти из группы, когда клавишник The Charge познакомил меня со своим знакомым Трэвором. Он тоже играл на клавишах, а также на других инструментах, самым примечательным из которых был, наверное, «розовый гобой», как его называл Питер Кук. Этот Трэвор часто ходил в развлекательный центр в Сохо – гейское место с несколькими игровыми автоматами. Он рассказал мне, что The Shevelles – очень популярная группа, выступавшая в модных лондонских клубах – искали барабанщика. Деннис Эллиот ушел из группы и в итоге присоединился к Foreigner.

Тогда я хватался за любую, абсолютно любую возможность. В The Charge я был профессиональным барабанщиком в полупрофессиональной группе. У других парней была другая, основная работа, а моей основной работой была именно музыка. Поэтому мой скудный доход – примерно пять фунтов стерлингов в неделю – приходил от мамы. Она начала брать что-то вроде взяток, чтобы я мог покупать билеты на концерты и водить куда-нибудь девушек. В отличие от давшего обет молчания отца, она очень хорошо поддерживала меня. Но все равно мой ненадежный способ заработка свидетельствовал о моей неустроенной жизни: я застрял где-то между детством и взрослостью, между безработным пареньком, бросившим школу и все еще живущим с родителями, и профессиональным барабащником, подрабатывающим урывками.

Еще не зная о темной стороне личности Трэвора, я решил попробовать. Мы пошли в один из баров в Кенсингтоне. На верхнем этаже находились казино и бар, зато в подвале царило настоящее сумасшествие шестидесятых, но только для узкого круга лиц. На сцене были перспективные музыканты – например, Элтон Джон, когда он еще был всего лишь Реджем Двайтом из Bluesology, – а приглашенные гости зачастую с удовольствием запрыгивали на сцену для совместной импровизации. В этом месте также толпилось много геев, и в тот страшный вечер меня с радостью приняли в их сомнительное сообщество.

В то время как я сидел в этом темном, шумном помещении и ждал, когда меня позовут сыграть с The Shevelles, Эрик Бердон из The Animals вскарабкался на сцену. У меня все еще были мурашки по коже от харизматичного исполнения House of the Rising Sun, когда я вдруг увидел, как долговязый Джон Болдри подсел к нашему столику.

«Привет, Трэвор, – промурлыкал он, а затем медленно повернулся и долго смотрел на меня. – Кто это?» Через несколько минут к нам подошел Крис Кертис, барабанщик из The Searchers. Он спросил Трэвора о том же, и я задумался, хотят ли здесь на самом деле увидеть мои музыкальные способности или что-то другое.

Само собой, The Shevelles после выступления уходят со сцены и начинают собираться. Трэвор пытается загладить свою вину, приглашая переночевать у него в Кенсингтоне. Я сомневался, но уже было поздно, а домой ехать было очень долго.

Я поехал вместе с ним. Одно за другим – невинность превращается в неловкость. Так как у него был сосед, то не было других вариантов, кроме как спать с Трэвором в одной кровати. В ужасе я пытался заснуть, лежа на постели полностью одетый и плотно укутавшись в одеяло. Беспокойство все нарастало, и вскоре я почувствовал на себе его руку.

Я убежал быстрее удара палочкой по барабану.