И в том, и в другом случае Архангельский, скорее всего, не имеет отношения к смерти девушки.

Я вышла на улицу, погода была отличная. Я с наслаждением подставила лицо под солнечные лучи. Весна в этом году выдалась дождливая и прохладная, надо воспользоваться моментом и погреться на солнышке.

Внезапно меня осенило: а ведь может быть третий вариант! Они и знакомы, и спали друг с другом, но по какой-то причине мужчина не хочет в этом признаваться. Да потому что он убил Елохову, вот по какой! Если сказать «а», надо будет говорить и «б». Признайся Архангельский, что знает Карину, придется объяснять, где он находился и что делал в субботу днем. А алиби-то у него и нет! Конечно, проще вообще откреститься от любовницы!

– Сигаретки не найдется? – неожиданно услышала я за спиной.

Обернулась и увидела девушку в форме, очевидно, сотрудницу таможни. Помню, час назад она пробегала с документами по коридору. Девушка показала пустую пачку из-под дамских сигарет:

– Мои закончились…

Эх, жаль, я не курю! Вернее, замечательно, конечно, что не имею этой дурной привычки, берегу здоровье, но она значительно облегчает общение. Замечали, как быстро курильщики находят общий язык? Сигарета – как пароль, опознавательный знак «ребята, я свой», который помогает втереться в доверие и узнать нужную информацию.

Я широко, словно старой знакомой, улыбнулась девушке:

– Извини, сигарет нет. Месяц назад бросила курить.

Вот разве мыслимо было бы обратиться на «ты» к постороннему человеку? А курильщики, даже бывшие, друг с другом на короткой ноге!

Девушка стрельнула сигаретку у какого-то парня. Он вошел в здание, а она осталась курить в одиночестве.

Я подошла к ней:

– Постою с тобой за компанию, дымом подышу, не возражаешь?

– Дыши, мне не жалко, – ответила девушка, услужливо выпуская облако дыма в мою сторону.

С непривычки я зашлась в кашле.

– Начинаю отвыкать, – прохрипела я, лихорадочно хватая ртом свежий воздух. – Кстати, меня Люсей зовут.

– Злата, – представилась девушка.

– Ты тут работаешь?

– Угу. А ты по какому делу?

– Да вот пришла к Вадиму Григорьевичу Архангельскому, знаешь такого?

– Еще бы, – ухмыльнулась Злата, – он мой начальник! Что, проблемы с почтовым отправлением?

– Да нет, я по личному делу.

– Ну-ну… – протянула девушка довольно гнусным тоном.

– Это не то, о чем ты подумала, – быстро сказала я.

– Да я вообще на работе не думаю, – усмехнулась Злата, – только распоряжения выполняю.

Я принялась сочинять на ходу:

– Ладно, расскажу тебе, только, чур, никому ни слова! В общем, я пришла к Архангельскому по поводу своей подруги. Он за ней очень красиво ухаживал, обещал жениться, а потом, когда она забеременела, неожиданно выяснилось, что он уже женат. Архангельский уговорил ее оставить ребенка, до последнего дня обещал, что порвет с женой. Но когда родился ребенок, мужик пропал. На звонки не отвечает, материально не помогает, младенцем не интересуется. Единственное, что моя подруга про него знает, – место работы. Вот я и пришла сюда, чтобы воззвать к его совести. На худой конец, вырвать тысяч пятнадцать – двадцать.

– Долларов?

– Какое там, рублей!

– Ну, и как успехи?

– Никак. Ваш Вадим Григорьевич просто послал меня на три веселых буквы. Вот стою тут, прихожу в себя…

– Правда, что ли? Каков мерзавец!

Я кивнула:

– Прикинулся веником: я, мол, не я, и лошадь не моя. Дескать, не знаю никакой Карины Елоховой, впервые слышу это имя. А о ребенке тем более не в курсах.

– Постой-ка, – перебила Злата, – Карина Елохова – что-то знакомое… Ага, вспомнила! Она такая блондинка лет тридцати, так? Работает в музее, правильно?

Мое изумление было неподдельным:

– Откуда ты знаешь?!

– Примерно год назад твоя подруга отправляла на аукцион в Великобританию картину, через меня проходили документы. Я почему запомнила: я как раз устроилась на таможню, и это было мое первое серьезное задание. Так вот, с картиной возникли проблемы, не хватало кое-каких бумаг, и Архангельский утрясал все формальности. У меня сложилось впечатление, что в этом деле у него был личный интерес. Так что врет он, прекрасно знает Карину Елохову!

– Вот-вот, – скорбно закивала я, – что и требовалось доказать. Подлец!

Злата выбросила окурок в металлическую пепельницу и сказала, как припечатала:

– Знаешь, как устроить ему цирк шапито? Расскажи всё его жене!

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Деньги, которые он на ребенка зажал, с него жена стрясет. Причем в тройном размере! А уж сколько кровушки выпьет!..

После некоторого размышления я согласилась:

– Пожалуй, это идея! Но как мне ее найти?

– Очень просто. Жена Архангельского держит салон красоты, «Лорелея» называется. Её Лариской зовут, вот и решила выпендриться, в честь себя фирму назвала. Постоянно свою рекламу к нам на проходную подбрасывает, купонами со скидкой завлекает. Наши девчонки в «Лорелею» не ходят. Цены там заоблачные, а мастера отвратительные. Одна я, дурочка, польстилась на скидку в двадцать пять процентов, которую они в прошлом месяце предлагали, и гляди, как меня обкорнали! Кошмар!

Злата тряхнула каштановыми волосами, которые едва доставали до плеч. Я ничего кошмарного не заметила – обычное градуированное каре, не от Сергея Зверева, конечно, но вполне пристойное, – однако сочувственно пощелкала языком.

– Так что дуй в «Лорелею», – напутствовала меня Злата. – Пусть Лариска узнает правду. Мало не покажется!

До меня запоздало дошло, что ее откровенность – не что иное, как месть за неудачную стрижку. Впрочем, мне ситуация только на руку. Прихватив на проходной рекламу «Лорелеи», я поехала в салон.

Салон «Лорелея» находился в самом начале Кутузовского проспекта. Место элитное, от богатеньких клиенток отбою быть не должно. Однако пока я топала от метро, мне навстречу попалось три салона красоты, две парикмахерских и одна имидж-студия. И это только по четной стороне проспекта! Даже если все обитатели окрестных домов превратятся в гламурных метросексуалов, что-то я сомневаюсь, чтобы в «Лорелее» был аншлаг.

Мое предположение оказалось верным. В салоне действительно было, мягко говоря, немноголюдно. Прямо с порога отлично просматривался парикмахерский зал, кресла стояли пустые. Администратор, ухоженная дама лет сорока, сидела за компьютером и бодро щелкала мышкой. Бросив взгляд на монитор, я заметила, что она играет в «Пасьянс». Дама оглядела меня с ног до головы и поинтересовалась:

– Вы по записи?