Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Роуэн встала с одной стороны окна, по-прежнему выглядывая на улицу, где ее хозяин с извозчиком крепили веревки к тем, что уже обхватывали непонятную глыбу. Затем они взобрались на лестницы и принялись тащить ее вверх по стене дома, изо всех сил пытаясь удержать и не ударить о кирпичную кладку. Шум и крик стоял невообразимый, а от некоторых слов у Роуэн запылали уши – столько там было сквернословий.
Медленно-медленно сюрприз хозяина полз наверх, пока не поравнялся с окном. Еще больше людей с топотом ворвались в гостиную помогать, и теперь там яблоку было негде упасть. Кэролайн и Роуэн завороженно наблюдали за суетой, держась в отдалении, чтобы не мешать. Тяжело дыша, смахивая пот со лба, мужчины втащили гигантскую посылку внутрь и опустили на пол с глухим стуком, вслед за которым раздался тихий звон, как от натянутой струны.
– Великолепно! – взбежав по лестнице, обрадовался Патрик Холландер. За ним по пятам следовал невысокий смуглый мужчина, которого Роуэн прежде не видела. – Отличная работа!
Незнакомец принялся развязывать веревки и упаковку, что-то бормоча себе под нос. Поднялся и извозчик, неся еще такой же упакованный, но гораздо меньший по размеру предмет, который он опустил на пол рядом.
– А теперь все уходите, – скомандовал Патрик, вручая каждому мужчине по медной монетке. – Даже вы, моя дорогая, – обратился он к Кэролайн. – Хочу, чтобы вы увидели его, когда все уже будет идеально.
– Столько хлопот, в самом деле, – ответила она, закатывая глаза, но все же с ноткой веселья в голосе. – Буду в своих комнатах.
Роуэн вышла следом за хозяйкой. Кэролайн свернула к главной лестнице, а Роуэн – к проходу для слуг, где и натолкнулась на притаившуюся в тени Пруденс.
– Как думаешь, что это? – спросила кухарка, глаза ее блестели.
– Не представляю, – честно ответила Роуэн.
– Картина, наверное, – предположила Элис, лущившая горох за столом. – Хотя бьюсь об заклад, что бы это ни было, ей не понравится, – пробормотала она, когда Пруденс отвернулась.
Роуэн поразил уничижительный тон девушки, но она промолчала, понимая, что пока еще новенькая в этом доме и ей только предстоит привыкнуть к ритму жизни и его особенностям. Два года в доме дяди и тети после смерти родителей научили ее, что эти особенности есть в каждом семействе, в той или иной форме.
– По размеру на картину непохоже, – тихонько произнесла она.
– Скоро увидим, – прекратила споры Пруденс. – А теперь хватит бездельничать, работа ждет.
Несколько часов спустя Патрик позвал всех домочадцев в гостиную на, как он важно выразился, «торжественное открытие». Роуэн, следом за Пруденс и Элис, поднялась по лестнице для слуг.
Таинственный предмет так и стоял под той же тканью, в которую был прежде завернут, но теперь был ею накрыт, как покрывалом. Из-под него виднелись четыре ножки, две спереди широко расставлены, две дальние – поуже, верх широкий и плоский. И больше сказать ничего было нельзя, как и определить, для чего подарок предназначался – если у него вообще был смысл. Может, просто часть обстановки? Хотя места он занимал немало и выглядел внушительно.
Роуэн встала рядом с Элис; поискала глазами погремушку, которую оставила на столике утром, но, к своему удивлению, не нашла. Но долго задумываться об этом было некогда, мысли заняло предвкушение: вот-вот выяснится, что такое привез мистер Холландер.
Убедившись в их безраздельном внимании, Патрик эффектно сдернул ткань, которая плавно соскользнула из его рук на пол. Служанки, кухарка и даже конюх все как один затаили дыхание. Деревянный, похожий на большой сундук предмет по форме напоминал птичье крыло, а поверхность его была отполирована до блеска. Если она решится подойти достаточно близко, думала Роуэн, то увидит свое отражение.
– Клавесин? – с ноткой разочарования в голосе уточнила Кэролайн.
– Понимаю, почему вы так думаете, моя дорогая, по форме они схожи, но по звуку совершенно различны, вскоре сами убедитесь. – Патрик обошел инструмент и поднял крышку, установив ее под углом при помощи тонкой подпорки, которая таинственным – во всяком случае, для Роуэн – образом появилась изнутри.
– Что ж, – внимательно разглядывая подарок, произнесла Кэролайн. – Клавиатура у него лишь одна. И что за педали? По сравнению с клавесином выглядит довольно незамысловато. – Судя по голосу, покупка ее не впечатлила.
Подойдя так близко, насколько хватило храбрости, Роуэн разглядела внутри толстые струны и войлочные подушечки. Ничего подобного ей прежде видеть не доводилось, и она понятия не имела, для чего все это нужно; перед инструментом стояло сиденье, хотя бы его она узнала. В самом инструменте белые прямоугольники перемежались с более тонкими черными, будто специально сделанными так, чтобы удобнее было касаться.
– Фортепьяно, – торжественно провозгласил Патрик. – Последнее изобретение, прямо из Парижа. Увидел, когда ездил в Лондон, и просто не мог не заказать нам точно такое же. Зная, как сильно вы любите музыку, любовь моя, я подумал, что это подходящий подарок на пятую годовщину нашей свадьбы.
Кэролайн ничего не ответила, но губы ее тронула слабая улыбка.
– Почему бы вам сразу не опробовать? – Приплясывая вокруг жены в радостном возбуждении, он указал на стул перед клавиатурой.
Помедлив, Кэролайн все же присела, поправляя юбки.
– Не представляю, как извлечь мелодию из этого сооружения, – призналась она, но тем не менее опустила руки на инструмент. Нажала на пробу несколько разных клавиш, и Роуэн не только услышала, но и почувствовала, как звук разносится по комнате и летит к ней. Низкие ноты напоминали жужжание пчелы, а высокие – писк комара. Прежде из музыкальных инструментов она видела лишь скрипки, свистки и барабаны, даже близко не столь впечатляющие, как этот. При первых же нотах хозяин захлопал в ладоши и оглянулся на слуг, призывая их присоединиться.
– В самом деле очень красиво звучит, сэр, – произнесла Пруденс в паузу.
Кэролайн, смотревшая только на инструмент перед собой, едва обращала внимания на остальных собравшихся, неторопливо извлекая из него мелодию, пробуя нажимать на клавиши из слоновой кости то так, то эдак.
– Так можно играть громче или тише! – воскликнула она. – Это определенно лучше любого клавесина.
– Моей жене – только самое лучшее, – с гордостью провозгласил Патрик.
Роуэн заметила, что выражение чистого восторга полностью изменило лицо ее новой хозяйки, лишь едва заметно дрогнув, когда мистер Холландер объявил о своем срочном отъезде в Лондон. А вот лицо Элис не выражало совершенно ничего, будто она нарочно старалась не показывать никаких чувств. Неужели угрюмую служанку никогда ничего не радует?
