Она провела по лицу дрожащими, мокрыми от слез пальцами ипрошептала, заикаясь, - Колт, поверь мне, я в самом деле не хотела, чтобы этослучилось. Я и вправду хотела уехать на рассвете, чтобы успеть домой до того, каквернутся отец с мамой. Клянусь, я не виновата в этом!

Трясущимися руками он пригладил взлохмаченные волосы и сдосадой отвернулся от нее. - Знаю, знаю, - пробормотал он. Даже если учесть,что накануне вечером она хитростью заманила его в постель, то сейчас, похоже,говорила правду, слепой бы увидел, что девушка безумно напугана.

Подойдя к окну, он невидящим взглядом уставился на зеленуюлужайку внизу, на сонную речушку, медленно и лениво струившуюся в ослепительныхлучах жаркого полуденного солнца. Затем резко обернулся. - Мы должны сказать,что я пригласил тебя поужинать. Мы с тобой слишком много выпили и заснули тутже, за столом. Я упрошу повариху подтвердить это и сказать, что она ночевала вдоме и видела, что мы провели всю ночь в столовой. Мы скажем, что былимертвецки пьяны.

Шарлин отрицательно покачала головой. - Это не сработает.Даже если отец и мать поверят нам, все равно по городу поползут сплетни искандала не избежать.

- Черт с ними, пусть думают, что хотят.

Она снова затрясла головой. Колт подозрительно вглядывался влицо Шарлин, ему почему-то показалось, что на мгновение ужас и отчаяние куда-тоисчезли из её глаз. Она показалась ему какой-то другой. Удовлетворенной?Торжествующей? - Мы не должны ни в чем сознаваться, - резко повторил он.

Она медленно приблизилась к нему и ласково погладила пощеке. - Нет, Колт, - мягко прошептала она. - Ничего не получится. Я думаю,будет гораздо лучше, если мы просто исчезнем на какое-то время. Ну, хотя бы нанесколько дней. А родителем пошлем записку, где все объясним, чтобы они нетревожились ...

- Ну нет! - он так стиснул Шарлин, что она негодующевскрикнула. Даже не думай об этом, - произнес он ледяным тоном. - Ничто незаставит меня жениться на тебе. Я уже сто раз говорил об этом, но ты, видно, неслушала или не хотела понять меня. Я не собираюсь жениться на тебе. Я вообще нехочу жениться. И я не позволю загнать меня в угол из-за того, что случилосьэтой ночью. Да, я виноват в том, что затащил тебя в постель, но я не приглашалтебя к себе и не собираюсь нести ответственность за то, что произошло. Поэтомубудет гораздо лучше, если ты просто забудешь об этом!

Колт с силой оттолкнул от себя Шарлин и она убедилась,насколько он взбешен. До него постепенно стало доходить, что возможно, и оченьвозможно, это была не просто случайность.

Глаза Шарлин злобно сузились, тонкие ноздри затрепетали отбешенства. С силой сжав кулаки, она шагнула вперед и Колт внезапно подумал, чтоникогда ещё не видел её такой, как в эту минуту. Как он мог когда-то считать еёкрасавицей?! Похожая на злую ведьму, она стояла перед ним с разметавшимися поплечам, спутанными волосами и искаженным яростью лицом.

- Нет, ты женишься на мне, Джон Тревис Колтрейн! Раз тыпопользовался мной как женщиной, то теперь изволь сделать меня женой! Я непозволю, чтобы моя репутация была погублена. И я не намерена ходить, пряча отстыда глаза, по улицам родного города из-за такого ублюдка, как ты. Ты долженна мне жениться! И ты женишься или, Богом клянусь, проклянешь день, когда такпоступил со мной!

Колт покачал головой, а перед его глазами промелькнулимгновения, когда она сбросила перед ним одежду, предлагала ему свое тело ...снова и снова бесстыдно умоляла вонзиться глубже. Она желала его так же сильно,как и он сам хотел её, но, видит Бог, он никогда не предлагал ей стать егоженой, даже ни разу не сказал, что любит её. Он не пытался обманом заманитьШарлин в постель и не считал поэтому, что обманул её.

- Нет! - медленно и отчетливо произнес Колт, все так же твердоглядя ей в глаза, - Можешь делать со своей репутацией все, что угодно, раз тывспомнила о ней, но сейчас убирайся!

Он немедленно пожалел о своей грубости, но было уже слишкомпоздно. Пронзительный вопль, вырвавшийся из горла потрясенной Шарлин, эхомразнесся по всему дому.

- Шарлин, подожди - ...

Он попытался было удержать её, но она вырвалась и выбежалаиз комнаты. Она отчаянно рыдала но он твердо знал, что вопли и стоны, которыедоносились до него, были вызваны не стыдом или страхом. Это яростно бушевалаоскорбленная гордость отвергнутой женщины.

От досады и злости Колт со всей силы впечатал кулак в стенуспальни, даже не почувствовав боли. Черт возьми, что же теперь будет?! Он ипредположить не мог, на что может теперь решиться Шарлин. Проклятье, он недолжен был быть так груб, конечно, но она сама заставила его потерять голову.

Услышав топот копыт, он высунулся в окно и увидел Шарлинверхом на лошади. Безжалостно вонзив шпоры в бока невинного животного, онапустила лошадь галопом по направлению к городу. Бог знает, что она задумала,обреченно подумал он.

Колт тяжело вздохнул. Он знал, как ему следует поступить -встретить опасность лицом к лицу. Будь мужчиной, подумал он. Поезжай в город исам поговори с Карлтоном Боуденом. Он не знал, что собирается сказать отцудевушки, но понимал, что не имеет права оставаться на ранчо, скрываясь от всех.Он должен рассказать Боудену, как было дело, а там будь, что будет!

"Будь мужчиной!" так всегда ему говорил отец. Правты или нет, будь мужчиной. Только тогда, как бы не обернулось дело, он сможетпо-прежнему смотреть людям в глаза.

Его отец, Тревис Колтрейн, был уверен Колт, за всю своюжизнь ни разу не совершил ничего такого, за что бы ему было стыдно

Но сейчас его сыну было нелегко походить на отца.

Элейн Барбо-де Бонне казалась совершенно безмятежной, когдасидела уютно устроившись в своем любимом кресле с изящно закругленными ножкамии овальной спинкой в стиле Людовика ХVI. Но это была одна видимость. На самомделе она уже давно не бывала настолько подавлена, как в эту минуту.

Нежно лаская длинными, чувственными пальцами изящнопростеганное сиденье, богато украшенное вышивкой и тесьмой, она машинальноподумала, что ни одно вечернее платье, какого бы цвета оно ни было, не могловыгоднее оттенить её красоту, чем эта прелестная парчовая обивка теплогооттенка слоновой кости.

Клода безумно раздражало это кресло, впрочем, Элейн никогдане была в восторге от его вкуса. Вся остальная комната, в соответствии с егожеланием, была обставлена в стиле Бидермейера, и, казалось, невольно переносилавас в начало века. Но Элейн была уверена, что и тогда подобный стиль былпринадлежностью исключительно средних классов. Ей было не по себе от егоклассической, строгой простоты, а стол розового дерева с металлическойинкрустацией приводил Элейн в содрогание, поскольку рядом её любимым кресломвыглядел неуместной дешевкой.

Больше всего ей хотелось бы полностью сменить мебель взамке, а затем заново отделать его в стиле обожаемого ей рококо, которым онатак восторгалась. Особенно умиляли её прелестные витые ножки у мебели и всеочаровательно прихотливые изгибы деталей, как бы позаимствованные во Францииэпохи Луи XV. Всю обстановку можно было бы заказать из красного или розовогодерева или из ореха, но чем богаче и оригинальнее была отделка, тем выше цена.