— Пролетарский бульвар, 33, останови, — скомандовал он шоферу, и машина остановилась прямо напротив Одесской киностудии.

Не откладывая дела в долгий ящик, Емельянов решил пообщаться с коллегами Киры Вайсман, раз уж он оказался здесь поблизости.

На киностудии жизнь била ключом. Показав свое удостоверение на вахте, Константин попросил отвести его в нужный цех. И, пока в сопровождении вахтера он шел по киностудии, вовсю разглядывал каких-то людей в исторических костюмах. Дамы в кринолинах и мужчины в дивных одеждах курили, ели пирожки, болтали. Емельянову казалось, что он никогда не поймет этот причудливый мир кино. Он любил реальность, а здесь, в этом мире, жили исключительно фантазиями. А лучше, чем кто-либо другой, Емельянов знал, что именно к фантазерам и мечтателям жизнь бывает особенно несправедлива и жестока.

В цеху вовсю кипела работа. Вахтер подвел его к представительной даме лет пятидесяти. Как оказалось, какой-то начальнице. Вкратце сообщив, что Киру Вайсман обнаружили мертвой в ее квартире, Емельянов попросил рассказать о ней. Немного поохав для приличия, дама совершенно не изменилась в лице. Более того, глаза ее даже злобно сверкнули. И опер понял, что она недолюбливала покойницу.

— Ну что вам сказать, — дама нервно переступала с ноги на ногу, — Кира была не особенно дружелюбна, наш коллектив не ценила и не уважала. Она все считала, что судьба несправедлива к ней и она достойна большего. Очень хотела уехать в Москву, стремилась туда изо всех сил. Поэтому к нам относилась надменно и презрительно. Насколько я понимаю, она взяла отпуск, чтобы поехать в Москву и попробовать там устроиться. Но, кажется, у нее ничего не получилось, потому что она вернулась.

— Кира Вайсман была хорошим работником?

— Ну каким может быть работник, который тяготится своей работой и выполняет ее из-под палки? — пожала плечами дама. — Не скрою, у нее были определенные способности, да и дело свое она знала очень хорошо. Но ее отношение к работе все портило.

— С кем из коллег она дружила?

— Разве что с Наташей Игнатенко. Их столы стояли рядом. Сейчас я вам ее приведу.

Наташа Игнатенко оказалась миловидной пухленькой брюнеткой. Узнав о смерти Киры, она искренне расплакалась. Это были настоящие слезы, Емельянов умел это понять.

— Да, мы дружили, — немного успокоившись, сказала она. — Ну, насколько это было возможно с характером Киры. Она была очень скрытной.

— Вы знаете что-то о ее личной жизни? С кем она встречалась?

— Сама Кира мне ничего не рассказывала. Но кое о чем я догадывалась. Слухи ходили по всей киностудии, все об этом говорили.

— О чем именно? — Емельянов приготовился записывать.

— У нее был роман с актером Павлом Левицким. Он приехал из Харькова сниматься на Одесскую киностудию, потом ему предложили место в Русском драматическом театре, и он решил остаться в Одессе насовсем. И с Кирой у них был очень бурный роман. Она потеряла свою осторожность, и все стали о них сплетничать, судачить о том, что Кира таскается, бегает за актером. А потом они расстались.

— Из-за чего? — нахмурился Емельянов.

— Левицкий увлекся другой женщиной, актрисой театра. А Кира не смогла это перенести. И очень страдала. Актеры, знаете, вообще непостоянны. Потом Левицкий бросил и ту актрису, но Кира его так и не простила, хотя он хотел вернуться к ней.

— Вы не знаете, Кира принимала снотворное? — перевел разговор в другое русло опер.

— Кира? Уверена, что нет! Она вообще таблетки не выносила, говорила, что у нее на них аллергия.

— А многие актеры принимают снотворные препараты?

— Да почти все. Без этого в актерской профессии не выжить. Нужно какое-то успокоительное. Здесь на этом добре вся киностудия сидит. Да еще и на нескольких препаратах сразу!

Поблагодарив девушку и отпустив ее, Емельянов задумался. Подруга Киры Валерия ничего не сказала о ее романе с актером. Не знала или не хотела говорить? А роман, оказывается, был бурный. Левицкого придется допрашивать. Емельянов поморщился — ему все больше и больше приходилось погружаться в чуждую ему актерскую среду.

На следующее утро из своего кабинета он позвонил главврачу. В голосе той чувствовалась тревога:

— А Лариса Клименко не возвращалась, — сказала она. — Сегодня мне звонили с ее работы, спрашивали о ней. Она должна была выйти на смену и не вышла. Не знаю даже, что и думать.

Емельянова охватило самое плохое предчувствие. Чего-то подобного он ожидал. А потому не мешкая отправился получать все данные на Ларису Клименко в паспортный отдел.

Через час на столе Емельянова лежала вся полученная информация и несколько фотографий.

Лариса Клименко оказалась вдовой, муж ее умер десять лет назад. Детей не было. И, судя по документам, живых родственников тоже, так как она была из детдома.

Квартира, в которой проживала Клименко, принадлежала ее покойному мужу. На фотографии было отображено стандартное, даже несколько нагловатое лицо — так во всяком случае подумал Емельянов. Судя по данным, Лариса Клименко была крашеной блондинкой, рост 162 сантиметра, вес — 55 килограммов. Выглядела моложе своих лет. Обыкновенная, ничем не примечательная женщина, таких — легион. Глядя на фотографию, можно было подумать, что такие женщины не попадают в беду. Однако тяжелое предчувствие не покидало опера.

Емельянов позвал того самого парня, который привез его в Треугольный переулок, и дал задание:

— Обзвони-ка, мил друг, ты мне все больницы, позвони в морг, узнай, не поступала ли женщина с такими приметами.

Сам он уже узнал по базе, что в списке пропавших без вести Лариса Клименко не значится. Впрочем, как раз это было понятно — кто бы стал подавать заявление в милицию и разыскивать ее, особенно так, сразу?

Через час парень заглянул в кабинет Емельянова:

— Все узнал! Докладываю: есть такая в городском морге. Привезли вчера ночью, около трех. Подобрали на улице. Судя по описанию, все совпадает.

Константин буквально помчался в морг. Ему повезло — дежурил знакомый патологоанатом, Виктор Васильевич, с которым ему уже не раз приходилось иметь дело. Это был достаточно толковый специалист.

Виктор Васильевич показал тело. Сомнений никаких не оставалось — в морге действительно была Лариса Клименко.

— Ее доставили ночью, около трех, — прикуривая сигарету, заговорил патологоанатом. — Наряд милиции вызвал скорую. Обнаружили ее поздние гуляки. Она лежала на ступеньках Главпочтамта, на Садовой. Сначала решили, что она пьяная, но запаха алкоголя не было. Вызвали милицию. При ней не было никаких вещей, сумки тоже не было.

— Одежда?

— Вот, — Виктор Васильевич отрыл шкафчик, достал пакет. Емельянов принялся рассматривать вещи: коричневое пальто, розовое шерстяное платье, черные туфли на высоком каблуке, бежевая комбинация, розовые чулки, белое нижнее белье… В карманах пальто ничего не было. Не было также ни украшений, ни часов.