– Ну да. Понимаете, все так долго тянулось, и я подумала…

Герцог со стоном поднялся на ноги и, пошатываясь, направился к столу. На сей раз он сделал глоток вина прямо из горлышка.

– Проклятие!

Заметив, как в глазах Томаса закипает ярость, Блу нахмурилась. Теперь она опасалась, что он может передумать и откажется иметь с ней дело. Эта мысль показалась ей невыносимой.

– Не беспокойтесь, Томас. Вы скоро придете в себя, и тогда мы могли бы…

– Нет. Это невозможно. – Глаза Герцога сверкали гневом. Худшие опасения Блу начали сбываться.

– Бо Билли вряд ли обрадуется, когда узнает об этом, – продолжала девушка без особой надежды на успех.

В ответ Герцог хрипло рассмеялся:

– Можете передать отцу, что я готов сразиться с любым мужчиной на этом проклятом острове, но я не желаю ложиться в постель с его неотесанной дочерью!

Блу показалось, что Герцог сказал что-то ужасно оскорбительное, хотя она и не была до конца в этом уверена. «А если сейчас броситься за шпагой? – подумала девушка. – Нет-нет, таким образом едва ли удастся исправить положение. Тогда можно будет забыть о том, чтобы расстаться с девственностью». Даже сейчас Блу не оставляла надежда, что ей удастся осуществить задуманное.

– Томас, я же сказала, что сожалею. Может, вам просто нужно немного отдохнуть?

Герцог взглянул на нее так, что она невольно попятилась.

– Вон! Убирайтесь отсюда немедленно!

– Томас, я совершила ошибку и честно это признаю. Но если вы немного подождете, то я постараюсь узнать, как ее исправить.

Блу повернулась и выбежала из хижины. Оказавшись под открытым небом, она в изнеможении прислонилась к стволу каучукового дерева и сделала глубокий вдох, наполняя легкие свежим ночным воздухом. По ее щекам катились слезы гнева и отчаяния. Он был так красив, так элегантен, и ей так хотелось его заполучить. И вот все безнадежно испорчено, и она осталась такой же нетронутой, какой пришла к нему.

А ведь она сделала все, что он требовал, – помылась и даже надела это ужасное платье. Когда же наконец-то настал самый ответственный момент и он, кажется, был уже готов приступить к делу, она совершила небольшую ошибку. Но ведь все делают ошибки… Так почему же Томас так разозлился?

В конце концов Блу решила, что ей надо немедленно найти Изабеллу и узнать, как все исправить.

Над морем висела огромная лимонно-желтая луна, заливавшая берег бледным призрачным светом. Повсюду горели костры и раздавались громкие возгласы, крики и взрывы смеха. Блу почти сразу же заметила мужчин, собиравшихся перед хижинами женщин. Ожидая своей очереди, они горланили песни и мерились силой. Сообразив, что в такое время едва ли стоило искать Изабеллу, Блу направилась к общей хижине. Ей нужно было получить ответы на кое-какие вопросы, причем немедленно.

Когда Блу в своем изумрудном шелковом платье появилась в хижине, все тотчас же умолкли и уставились на нее в изумлении. Мужчины, игравшие в кости при свете факела, подняли головы и невольно подались вперед, чтобы лучше рассмотреть чудесное видение. Но Бо Билли вдруг нахмурился и, отшвырнув в сторону кости, прорычал:

– Убирайтесь отсюда!

Мужчины молча переглянулись и бросились к щелям в стенах хижины – стенами служили циновки из пальмовых листьев. Рядом с Морганом остался только Моутон; гигант внимательно смотрел на девушку.

Схватив кружку с ромом, Бо Билли сел на скамью и окинул дочь пытливым взглядом. Не говоря ни слова, Блу тоже взяла кружку – они во множестве стояли на столах, – залпом осушила ее и утерла губы тыльной стороной ладони. Заметив, что Моутон потянулся к ножу, она отрицательно покачала головой.

– Нет-нет, никто меня не обижал. Ничего не случилось.

– Что, совсем ничего? – спросил Морган.

– Да, совсем, – со вздохом ответила Блу.

– Герцог отказался от тебя? Я убью этого мерзавца! – заорал Бо Билли. Отшвырнув кружку, он поднялся на ноги.

Блу в досаде махнула рукой.

– Просто мы еще не закончили. Дело в том, что… – Она снова вздохнула и рассказала, что произошло.

– И зачем ты это сделала? – Снова сев на скамью, Бо Билли с удивлением посмотрел на дочь. Моутон же заложил руки за спину и уставился в потолок; его глаза подозрительно блестели.

– Я просто пыталась ему помочь, – объяснила Блу. Мужчины переглянулись и опустили головы; они старались не смотреть на девушку. – Да прекратите же смеяться, черт вас возьми! Я пытаюсь понять, как исправить дело!

– Ты нас спрашиваешь, как распалить мужчину? – Бо Билли взглянул на Моутона и тут же отвел глаза.

Блу тихо выругалась.

– Дело в том, что Изабелла сейчас занята. Так что скажите мне, как правильно себя вести. Он меня ждет.

Бо Билли осклабился и подмигнул дочери:

– Тебе лучше спросить об этом Моутона. Этот пройдоха знает великое множество всяких женских штучек.

Моутон поднял вверх руки и отрицательно покачал головой. Потом втянул щеки и снова принялся созерцать потолок. Блу пристально посмотрела на отца.

– Ты ведь знаешь о женщинах больше, чем любой мужчина от Картахены до Санто-Доминго, разве не так?

Морган пожал плечами.

– Я не женщина, чтобы болтать о таких вещах.

– Но мне нужна твоя помощь!

– Мужчины не обсуждают такие вопросы.

– Но мне больше не с кем об этом поговорить, а Герцог ждет.

– Проклятие! – Бо Билли ударил кулаком по столу.

– Объясни мне, как его соблазнить, – упорствовала Блу.

– Что за черт?! – Морган снова взглянул на Моутона. – Лучше ты ей объясни.

Но великан сделал вид, что ничего не слышал; он по-прежнему рассматривал пальмовые листья у себя над головой.

Бо Билли вздохнул и выругался сквозь зубы.

– Папа, так как же?

– Сто чертей ему в глотку!

– Мне нужна твоя помощь, папа. Если ты не поможешь… – Блу закусила губу, и на глазах ее появились слезы.

Бо Билли повернулся к Моутону и заорал:

– Ты слышал?! Ей больше некого спросить! Но ты не должен никому об этом рассказывать, понял? А если сейчас какой-нибудь мерзавец подглядывает в щель, то вырви у него сердце!

Моутон ухмыльнулся и выскользнул из хижины. В следующее мгновение послышался топот, а затем треск сучьев; люди Бо Билли бросились врассыпную, ломая кустарник.

– Спасибо, папа, – сказала Блу.

Морган молчал. Взяв со стола кружку, он сделал несколько глотков и вытер рукавом губы. Потом в задумчивости поскреб ногтем золотой диск у себя на груди.