Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Майя увидела, как Виталий достал из кармана мобильный, открыл в нем калькулятор и стал что-то считать.
– Получается что-то около шести минут, – сказал он, закончив подсчет.
Они съехали на грунтовую дорогу. Слева от нее тянулись яблоневые и грушевые сады, а справа – зеленые луга, огороженные невысоким деревянным забором, за которым паслись два десятка черных лохматых коров. Хозяйка фермы проводила их к месту, где нашли Диану. Девочка, по ее словам, лежала под деревом. Ветки могучей ольхи расцарапали лицо, но смягчили падение, и тело ребенка почти не пострадало. Виталий опустился на колени, лег на примятую телом Дианы траву и заплакал. Майя, Михаэль и Гельмут отошли в сторону, решив, что Виталию нужно побыть одному. Через несколько минут они услышали его крик.
– Я нашел ее бусы! – кричал Калоев.
Виталий выглядел безумным. Он плакал и смеялся одновременно, а потом показал Майе три перламутровые бусины на своей ладони:
Хозяйка фермы проводила их к месту, где нашли Диану. Девочка, по ее словам, лежала под деревом. Ветки могучей ольхи расцарапали лицо, но смягчили падение, и тело ребенка почти не пострадало. Виталий опустился на колени, лег на примятую телом Дианы траву и заплакал.
– Я подарил их Диане в прошлом году.
Калоев снова опустился на колени и стал шарить руками по траве.
– Хотите, я вам помогу? – спросила Майя.
– Не надо! Не подходите! Я сам.
Виталий нашел еще пять бусин. С дерева с надломленной ветки снял клочок волос дочери. Все то, что осталось у него от Дианы, он аккуратно сложил в платок, завязал его и убрал в левый нагрудный карман жилета. Этот маленький сверток теперь всегда и везде будет с ним. А на месте авиакатастрофы появился мемориал в виде разорванной жемчужной нити…
Виталий отметил место падения Дианы, перетащив к нему валун, и все вместе они отправились в аэропорт Фридрихсхафена, куда прилетали родственники погибших. Среди них племянник Калоева Амур и брат Светы – Володя.
– Виталик, ты совсем седой! – Брат Светы Володя не видел Калоева больше года и не знал, что поседел он всего за два дня.
Журналисты потом опубликуют настолько разные снимки: на одном в аэропорту Барселоны запечатлен осанистый брюнет средних лет с легкой проседью в волосах, на другом – абсолютно седой человек неопределенного возраста, сгорбившийся так, словно взвалил на спину неподъемную ношу.
Володя вместе с Амуром прилетели в Германию одним бортом с другими родственниками погибших. Володя – чтобы сдать образцы ДНК для опознания Светланы, Амур просто поддержать Виталия.
О людях, которые так же, как и он, потеряли своих детей, Калоев до этого момента не думал. Осознание того, что ты не один в своем горе, ему облегчения не приносило. Но когда он увидел их, убитых горем мужчин и женщин, вдруг почувствовал близость с ними. Только эти люди, наверно, и могут понять, что он сейчас чувствует. Поддерживая друг друга, они спускались по трапу самолета. Одни несли в руках венки и цветы, в основном полевые, с малой родины, другие – детские игрушки, книжки и ранцы – обещанные, но так и не купленные при жизни детей подарки.
Калоев жалел этих людей, но одновременно и завидовал. У многих из них есть еще дети, а значит, и смысл жизни. А для кого жить ему? Виталий обнял племянника и впервые за эти дни разрешил себе не сдерживать прилюдно слез.
25 февраля 2004 года
Спустя год и восемь месяцев после катастрофы
Цюрих, Швейцария
Дорога до управления криминальной полиции Цюриха заняла чуть больше часа. В наручниках его провели через центральный вход в кабинет на третьем этаже. Стол, несколько стульев и стеклянное окно в половину стены, как в американских фильмах.
– Здравствуйте, Виталий. Меня зовут Анна Карх. Я переводчик, – представилась ему невысокая худощавая блондинка средних лет. По-русски она говорила с характерным для поляков акцентом, выделяя все шипящие.
– Здравствуйте.
– А это детектив Марцел. Он будет вести допрос.
Полицейский снял с Калоева наручники и протянул ему руку, но Виталий только кивнул.
– Не хотите подавать мне руки? – усмехнулся Марцел. – Что ж, дело ваше. Мистер Калоев, по существующей в Швейцарии процедуре, полиция имеет право задержать вас на двадцать четыре часа, если подозревает в совершении преступления.
– И в чем меня подозревают?
– Мы полагаем, что вы можете быть причастны к убийству авиадиспетчера компании «Скайгайд» Питера Нильсена. Вам знакомо это имя?
– Да. Это убийца моих детей.
– Что вы имеете в виду?
– Он дежурил в ту ночь, когда над Германией столкнулись два самолета, в одном из которых находилась моя семья.
– И вы считаете, что в этом виноват он? Расследование ведь, насколько мне известно, еще не закончено.
– Полтора года прошло, а все никак не закончат. Я не уверен, что вообще кто-то что-то расследует.
– Вы знаете, что Питер Нильсен убит минувшим вечером?
– Нет, мне это неизвестно.
– Когда вы прибыли в Швейцарию?
– Я прилетел в минувшую субботу.
– Зачем?
– По дороге в Испанию заехал. Хотел встретиться с пастором Майером, привез ему сувениры, но не смог с ним увидеться. В пятницу я должен лететь в Барселону, билеты на руках.
– Кто такой пастор Майер?
– Вальтер Майер – священник при храме в аэропорту Цюриха, помогал мне на месте крушения в первые часы после катастрофы.
– Понятно. – Детектив сделал какие-то пометки в своих бумагах. – А почему вы не смогли встретиться с ним?
– Не нашел его кабинет. Ходил, ходил, но так и не смог вспомнить. Много времени прошло…
– Странно, – хмыкнул полицейский. – Где вы были минувшим вечером после семнадцати часов?
– В Клотене. Гулял. Потом в баре сидел, в гостинице.
– Где именно гуляли?
– Да вокруг отеля в основном.
– А к дому Нильсена вы не ходили?
– Ну, может, я и был где-то рядом…
В кабинет вошел еще один полицейский и сообщил, что прибыл судебно-медицинский эксперт. Виталия проводили в другую комнату. Там у него сняли отпечатки пальцев, а затем руки обработали каким-то неизвестным ему раствором, и на них проявились пятна крови. Эксперт сделал фотографию и несколько записей в своих бумагах. Виталия попросили раздеться до белья и осмотрели тело.
