— Ну, это хорошо… — кивнул он.

— Что хорошо? — Ирина подобралась, взгляд ее похолодел. И пальцы потянулись к нижней из незастегнутых пуговичек на блузке. — Я за тебя бороться не собираюсь. Пока что ты никто и зовут тебя никак. Бороться должен ты. За мое расположение. Тогда у тебя будет все… Ты готов к борьбе?

— Ну-у… да, готов.

— Мне нужен четкий ответ.

— Да, готов.

— Еще четче!

— Готов!

— Хорошо… Очень хорошо… Поехали, посмотрим, где ты будешь работать.

В кафе они пробыли до самого вечера. Ирина не просто показывала Диме производство, она задавала тон в работе, ускоряя вращение «шестеренок», одной из которых должен был стать он.

Освободились они только вечером. Даже поужинали в кафе, в кабинете директора, на место которого Дима вполне мог претендовать. Элеонора Викторовна — женщина в годах, специалист она хороший, но уже без огонька. А он молод, полон сил, энергии и желания расти. И работа, которую показала ему Ирина, не такая уж сложная. Он обязательно покажет себя с лучшей стороны, и тогда его оценят по достоинству. Тогда за него будут бороться.

Из кафе они вышли в начале восьмого вечера.

— Завтра в семь утра ты должен быть здесь, — сказала Тимьянова.

Дима кивнул. Если нужно, он готов был остаться здесь на ночь.

— Костюм у тебя есть?

Он отрицательно мотнул головой.

— Был. Но я из него вырос.

— Да уж, вымахал ты, — окинув его взглядом, не без восхищения сказала она.

— В армии каши много ел.

— С бромом?

— Ну, может быть. Мы не замечали.

— А кому еще оборону крепить, как не вам… Есть у меня дома костюмчик, думаю, как раз твой размер, — сказала она. И немного подумав, спросила: — Тебя мама искать не будет, если ты задержишься?

— Да нет, — пожал плечами Дима.

В машину к Ирине Павловне он садился с таким чувством, будто она забирала его к себе на всю ночь. Но в десятом часу вечера он был уже в Семирадье. Костюм действительно нашелся, но на ночь Ирина оставлять Диму не стала. И к месту, где он оставил свой мотоцикл, его не повезла. Пришлось идти пешком, к счастью, недалеко.

* * *

Автобус неторопливо выехал на площадь и недовольно, по-старчески чихнул трубой. Синяя «семерка» лихо обогнала его на повороте и, мигнув фарами, остановилась на том самом месте, которое собирался занять автобус. Толпа возмущенно зашумела.

Из машины показался Рома, как говорится, при параде, с букетом цветов. Он подошел к Юле, галантно поздоровался. Цветы она взяла, но щеку для поцелуя подставлять не стала. И от машины отказалась. Автобус посигналил, требуя освободить законное место. Если «семерка» сейчас не уберется, виноватой окажется Юля. Уж кому, как не ей, знать психологию деревенской толпы.

— Ну, хорошо! — выразив недовольство, со скрипом согласилась она.

И никто не глянул ей вслед косо. В деревне уже знали, что Рома — ее кавалер. И что между ними еще нет близких отношений. Хотя, конечно, кто-то мог думать и иначе.

И все-таки без претензий не обошлось.

— Ты меня позоришь, — сказала она, нюхая свежие, еще с утренней росой на бутонах, розы.

— Да ладно тебе, не в каменном веке живем.

— Много ты знаешь.

— Знаю. Подреченск — такая же деревня. И если девушка села к парню в машину, значит, она собирается за него замуж. Ну, так должно быть.

— Не собираюсь я за тебя замуж, — мотнула головой Юля.

Не ошиблась она в своем предположении. Она сдавала экзамены, а Рома ждал ее в машине. Но не дождался. Она ушла через пролом в заборе и спокойно уехала домой. Но сегодня снова экзамен, и Рома опять не упустил момент.

Лучше бы Дима подъехал. Возможно, Юля приняла бы его предложение и поехала бы в город с ним. Но Димы не было. Не появляется он, не ищет встречи. Видно, обиделся. Но так и у нее гордость есть. Не хочет — не надо… Хотя, конечно, на душе неспокойно. Но ведь сердце не сжимается от тоски.

Да, Дима лучший. Но лучший из тех, кого Юля знает. А в мире много мужчин, которые лучше, чем он. И скоро она отправится в этот мир. Повзрослеет, окончит колледж и уедет из района — в Москву. И уехать она должна свободной. Поэтому даже хорошо, что Дима не с ней…

— Ты просто еще не привыкла к этой мысли, — сказал Рома. — Ты должна привыкнуть, что станешь моей женой. Это будет нетрудно.

— Нетрудно?

— Сначала ты привыкнешь ко мне… Поехали, я покажу тебе свой магазин.

— Зачем?

— Я торгую автозапчастями. И резиной. Собираюсь открывать свой автосервис. Ну, шиномонтаж и все такое.

— Очень хорошо. Только меня это не интересует.

— Правильно, тебя должны интересовать деньги, которые я буду приносить в семью. А я буду их приносить.

— Завидую твоей будущей жене, — больше в шутку, чем всерьез, сказала Юля.

— Ты должна быть моей женой.

Она поняла, что от Ромы не отвяжешься.

— Ну, хорошо.

— Что хорошо? — встрепенулся он. — Ты согласна выйти за меня замуж?

— Нет, я согласна привыкать к тебе… Ты заберешь меня из колледжа?

— Да, конечно!

Юля отвернулась к окну и про себя усмехнулась. Она позволит Роме ухаживать за собой, возможно, она даже привыкнет к нему. Но вряд ли полюбит и согласится стать его женой. Ну а если полюбит… вдруг, то ничего страшного. Если он взялся за ум, то с ним можно будет жить. В конце концов, семья и дети — это естественно. И вовсе не безобразно.

Мотоцикл сломался посреди дороги, Дима провозился с ним часа полтора, но все-таки починил. Правда, опоздал на работу. Элеонора Викторовна вошла в положение и не стала ему выговаривать. Через пару часов позвонила Тимьянова и велела прибыть в офис.

Ирина сидела в своем кабинете, за рабочим столом. За бокалом коньяка или виски. Бутылки на столе не было, и Дима не мог определить, что она пьет. Зато угадал, какие сигареты она курит. «Мальборо» с белым фильтром. Определить это можно было и по пачке, которая лежала на столе, и по запаху. Уж очень вкусные сигареты.

Она сидела боком к столу, вразвалку, забросив ногу за ногу.

— Ну что скажешь, Ивашов? — спросила она.

Язык еще не заплетался, но в нем уже чувствовалась тяжесть.

— Да клапан подзакусило, компрессия упала…

— У кого упало? — нахмурилась она.

— Да ни у кого, а в чем… Мотор заглох, я пока с ним возился, время ушло. Вот я и опоздал.

— Куда опоздал?