что она мать-одиночка.

– Пойду, помогу Дарлин.

Она убегает и помогает соседке перенести пакеты с покупками из машины в дом. Вприпрыжку за ними несется девочка лет шести – дочка Дарлин.

Когда все трое скрываются в доме, я вновь завожу газонокосилку и возвращаюсь к работе.

* * *

– Мне нужно кое о чем сказать тебе – только не злись, хорошо?

Заметно нервничая, она смотрит на меня. Не знаю, о чем таком собирается мне сообщить, но с чего вдруг решила, что я могу разозлиться?

Мне это не нравится.

– В чем дело?

Она садится на диван рядом со мной и со вздохом заправляет волосы за уши.

– Дарлин попросила меня посидеть сегодня вечером с Меган. У нее смена в ресторане, а нянька заболела.

Меган – дочь Дарлин. Соседка попросила Каю присмотреть за ребенком.

Это она боялась сказать мне?

– Я пойму, если ты не захочешь, чтобы она была здесь, ― торопливо произносит Кая. ― Я могу пойти к ним. Ты должен понять – я не могла отказать ей. Дарлин очень хорошая, и она часто готовит для деда, когда меня нет, хотя вовсе не обязана.

– Я не против, ― отвечаю я, потому что мне не нравится, что она считает, будто должна оправдываться передо мной. ― Не знаю, почему ты решила, что я могу разозлиться из-за этого.

– То есть – все нормально? ― сомневается она.

Я киваю:

– Вполне. Тебе не к чему уходить из дома – пусть Дарлин приводит девочку сюда.

– Точно?

– Кая! ― Я немного теряю терпение. Она что, за монстра меня держит? ― Это точно не проблема. Перестань, хорошо?

Она виновато кивает.

– Ладно. Прости, если обидела тебя этим.

Я примирительно улыбаюсь.

– Не извиняйся. Просто не думай, что я рассыплюсь в труху, если поблизости окажется ребенок. Помнишь Джейка? И остальных мальчишек? Все они были детьми, ― напоминаю я.

Кая улыбается.

– Хорошо. Просто, мне показалось… ― Она замолкает, и, передумав, качает головой. ― Нет, ничего.

– Что? ― Она не может закончить так, раз начала. Мне хочется знать, о чем она думает, тем более, если это касается меня. ― Что тебе показалось?

Она колеблется, но я в ожидании смотрю на нее – ей придется договорить.

– Тогда, в больнице, когда мы навещали Джему. У тебя был такой взгляд… отчаянный.

Отчаянный? Вот значит, какой.

Да, может она права. Может быть, именно это я и почувствовал, когда увидел ее с Эммой на руках. Но анализировать это мне совсем не хочется. Для этого есть Экройд.

– Тебе не показалось, да. ― Я прочищаю горло, прежде чем продолжить. ― Я… вроде как испугался, когда увидел тебя с малышкой.

Кая хмурится.

– Испугался? Чего?

Господи, если бы я знал! Сложно объяснить, когда сам ничего не понимаешь.

– Не знаю. Просто безотчетный, неконтролируемый страх, ― честно признаюсь я.

Кая опускает глаза и долго молчит. Я наблюдаю за ней, мне интересно, о чем она думает. Судя по ее виду, что-то гложет ее. Но я не тороплю ее, давая время собраться с мыслями.

– Айден, а ты думал… думал, что когда-нибудь у нас будут дети? ― Она несмело смотрит мне в лицо, а у меня все внутри покрывается льдом.

Думал ли я об этом?

Нет, я о детях вообще не думал. Я думаю только об одном ребенке, которого у меня никогда не будет.

Я не хочу ей лгать. Возможно, мы слишком мало времени провели вместе для этого, но я не думал о том, что однажды у нас с ней будет ребенок.

Я качаю головой.

– Нет.

Она вздыхает, а во взгляде мелькает боль. Но это тот случай, когда даже ради нее я не могу лгать.

– А ты хочешь… Когда-нибудь? – Ее голос едва слышен.

Что мне ей сказать? Что я могу ей сказать, если не знаю ответа? Признаться, что иногда у меня едет крыша от ужаса, что могу потерять ее? Где гарантия, что все не усугубится с появлением ребенка?

Когда никого нет, некого и терять. Никаких рисков, никакой боли.

Безопасно.

– Я не уверен, ― также тихо отзываюсь я.

Кая отводит глаза, в которых вдруг появляется влажный блеск.

– Ты хочешь детей?

Я буквально заставляю себя говорить, хотя голос едва мне подчиняется.

Она медлит, потом слабо жмет плечами.

– В будущем – да.

Это может стать проблемой. Уже стало.

– О таком говорят прежде, чем съехаться, правда? ― Она вымученно улыбается.

Я так сильно хотел, чтобы она была рядом, что даже не думал об этом.

Подаюсь вперед, ероша ладонью волосы. Мне не по себе от этого разговора.

– А вы с Николь планировали ребенка?

Я чувствую себя гребанным ублюдком, заставляя ее страдать. Бедная моя девочка: неужели думает, что дело в ней? Что я не хочу ребенка от нее?

Она так ошибается!

Я качаю головой.

– Нет. Мы оба строили карьеру, и никто из нас не думал тогда о детях.

Чтобы она сказала обо мне, если бы узнала, как мы зачали Элли? Или о том, что я согласился бы на аборт, если бы Ник решила его сделать?

Вот что самое мерзкое: я не был рад, когда Ник забеременела, а потом ее не стало, и моей девочки тоже…

И только тогда я понял, что отдал бы что угодно, только бы она жила.

– Нам не нужно решать что-то сейчас. ― Кая поднимается, и я вижу, что она взяла себя в руки. ― Пойду на кухню готовить ужин. Надеюсь, дети едят курицу?

– Тебе не обязательно это делать – можем заказать доставку, ― предлагаю я, желая хотя бы немного реабилитироваться перед ней.

– Нет, я хочу. Меня это… успокаивает.

Она смотрит на меня еще мгновение, а затем уходит.

* * *

– Ты парень Каи?

Я даже вздрагиваю, когда Меган вдруг заговаривает со мной. Минут двадцать этот ребенок сидел молча, рисуя что-то в своем альбоме, но теперь решила проявить интерес ко мне.

Теряюсь от неожиданности, а потому долго молчу, глядя в детские глаза с обращенным ко мне серьезным взглядом.

Девочка хмурится, потому что я ничего не отвечаю.

«Это всего лишь ребенок, придурок».

– Эм… Да, парень.

– Ты любишь ее?

Она еще больше сводит брови вместе, и без шуток – выглядит очень сурово. Похоже на то, что меня проверяют.

Я улыбаюсь, но лицо девочки не меняется.

– Люблю.

– Ты на ней женишься?

– А ты всегда задаешь так много вопросов? ― стараюсь, чтобы голос звучал дружелюбно, потому что мне совсем не хочется обидеть ребенка.

– Мама говорит – я любознательная. Это неплохо, ― деловито дергает она плечиком.

– Да