были глаза необычного цвета. Они были такого темного оттенка коричневого, что казались черными: южные глаза, придававшие его личности очень поразительную странность.

Когда его провели в библиотеку к доктору Кеану, доктор окинул его испытующим взглядом, свойственным людям его профессии, и в то же время пригласил посетителя сесть.

Лэшмор сел в красное кожаное кресло, положив свои большие руки с широко растопыренными пальцами на колени. Он обладал огромным достоинством, но чувствовал себя не совсем в своей тарелке.

Доктор Кеан начал разговор в своей обычной прямолинейной манере.

– Вы пришли посоветоваться со мной, лорд Лэшмор, в моем качестве оккультиста, а не врача?

– В обоих, – ответил лорд Лэшмор, – несомненно, в обоих.

– Сэр Элвин Гроувз лечит вас от некоторых ранений в горле.

Лорд Лэшмор прикоснулся к высокому шарфу, который был на нем.

– Шрамы остаются, – сказал он. – Вы хотите их увидеть?

– Боюсь, я должен вас побеспокоить.

Шарф был развязан, и доктор Кеан через мощное стекло осмотрел следы. Один из них, нижний, был слегка воспален.

Лорд Лэшмор поправил свой шарф, стоя перед маленьким зеркалом, установленным в каминной полке.

– У вас создалось впечатление, что во время случившегося в комнате кто-то был? – продолжал доктор.

– Отчетливо; в обоих случаях.

– Вы что-нибудь видели?

– В комнате было слишком темно.

– Но вы что-то почувствовали?

– Волосы; мои костяшки пальцев, когда я наносил удар – я говорю о втором нападении – наткнулись на густую массу волос.

– Тело какого-то животного?

– Вероятно, голова.

– Но вы по-прежнему ничего не видели?

– Я должен признаться, что у меня было смутное представление о какой-то фигуре, порхающей по комнате; белая фигура, вероятно, плод моего воображения.

– Ваш крик разбудил леди Лэшмор?

– К сожалению, да. Ее нервы и так были сильно расшатаны, и это второе потрясение оказалось слишком сильным. Сэр Элвин боится проблем с легкими. Я увезу ее за границу как можно скорее.

– Ее нашли без сознания. Где?

– У двери гардеробной – двери, ведущей в ее собственную комнату, а не в мою. Она, очевидно, шла мне на помощь, когда ее одолела слабость.

– Что говорит она?

– Это ее собственный рассказ.

– Кто ее обнаружил?

– Я.

Доктор Кеан барабанил пальцами по столу.

– У вас есть теория, лорд Лэшмор, – внезапно сказал он. – Позвольте мне ее услышать.

– Ну, – начал лорд Лэшмор и посмотрел на говорившего с каким-то высокомерным удивлением. – У меня есть теория?

– Я так думаю. Я ошибаюсь?

Лэшмор стоял на ковре перед камином, сцепив руки за спиной и опустив голову, глядя из-под кустистых бровей на доктора Кеана. При таком взгляде странные глаза лорда Лэшмора приобрели зловещий вид.

– Если бы у меня была теория… – начал он.

– Вы пришли бы ко мне за подтверждением? – предложил доктор Кеан.

– Ах, да, может быть, вы и правы. Сэр Элвин Гроувз, которому я кое на что намекнул, упомянул ваше имя. Мне не совсем ясен один момент, доктор Кеан. Он послал меня к вам, потому что думал… Одним словом, вы специалист по психологии?

– Это не так. Сэр Элвин не сомневается в вашем уме, лорд Лэшмор. Он послал вас сюда, потому что я провел некоторое исследование того, что я могу назвать психическими заболеваниями. В истории вашей семьи есть глава, – он устремил испытующий взгляд на лицо собеседника, – которая в последнее время занимала ваши мысли?

При этих словах Лэшмор напрягся.

– На что вы намекаете?

– Лорд Лэшмор, вы пришли ко мне за советом. Редкая болезнь – к счастью, очень редкая в Англии – поразила вас. До сих пор обстоятельства складывались в вашу пользу, но повторения следует ожидать в любое время. Будьте достаточно умны, чтобы смотреть на меня как на специалиста, и довериться мне полностью.

Лэшмор откашлялся.

– Что вы хотите знать, доктор Кеан? – спросил он со странной смесью уважения и высокомерия в голосе.

– Я хочу знать о Мирзе, жене третьего барона Лэшмора.

Лорд Лэшмор сделал шаг вперед. Его большие руки сжались в кулаки, а глаза сверкали.

– Что вы знаете о ней?

В его голосе было удивление и гнев.

– Я видел ее портрет в замке Дхун; вас в то время не было в резиденции. Мирза, леди Лэшмор, была, очевидно, очень красивой женщиной. Какова была дата свадьбы?

– 1615

– Третий барон привез ее в Англию из …?

– Польши.

– Она была полячкой?

– Польская еврейка.

– Не было никаких проблем с браком, но барон пережил ее и женился снова?

Лорд Лэшмор нервно переминался с ноги на ногу и грыз ногти.

– Был вопрос о браке, – отрезал он. – Она была— моей прародительницей.

– А! – Серые глаза доктора Кеана на мгновение загорелись. – Мы переходим к фактам! Почему это рождение держалось в секрете?

– Замок Дхун хранит много секретов! Это был мрачный аристократ Средневековья, который говорил: Для Лэшмора не составило труда скрыть факты, устроить поспешный второй брак и представить мальчика как ребенка от более позднего союза. Если бы второй брак оказался плодотворным, в этом не было бы необходимости; но наследник Дхуна был… необходим.

– Понимаю. Если бы второй брак оказался плодотворным, ребенок Мирзы был бы – как бы это сказать? Задушен?

– Черт возьми! Что вы имеете в виду?

– Он был законным наследником.

– Доктор Кеан, – медленно произнес Лэшмор, – вы прощупываете открытую рану. Четвертый барон Лэшмор олицетворяет то, что мир называет "Проклятием Дома Дхун". В замке Дхун есть тайная комната, которая привлекала внимание многих так называемых оккультистов, но в которую никто, кроме каждого наследника, не входил на протяжении многих поколений. Само ее местоположение держится в секрете. Тщательные поиски не помогают найти ее. Похоже, вам многое известно о черной тайне моей семьи; возможно, вы знаете, где находится эта комната в замке Дхун?

– Конечно, знаю, – спокойно ответил доктор Кеан. – Он находится подо рвом, примерно в тридцати ярдах к западу от бывшего подъемного моста.

Лорд Лэшмор изменился в лице. Когда он заговорил снова, его голос потерял свой тембр.

– Возможно вы знаете, что в ней содержится.

– Знаю. В ней Пол, четвертый барон Лэшмор, сын Мирзы, польской еврейки!

Лорд Лэшмор снова уселся в большое кресло, ошеломленно уставившись на говорившего.

– Я думал, никто другой в мире этого не знает! – сказал он глухо. – Ваши исследования действительно были обширными. В течение трех лет – целых трех лет с ночи моего двадцать первого дня рождения – ужас нависал надо мной, доктор Кеан. В конечном счете, это привело моего дедушку в сумасшедший дом, но мой отец был более суровым человеком, и, похоже, таким же был и я. После этих трех лет ужаса я отбросил воспоминания о Поле,