Верушка схватила небольшую сумку с кое-какимипоследними, оставшимися у нее вещами и поехала в Москву.

Знакомая квартира оказалась крепко запертой.Верушка долго нажимала на звонок, потом даже поколотила ногой в дверь, ноникакого шороха за ней не слышалось. Няня окончательно растерялась, но потом ейв голову пришла гениальная идея. Когда-то Нина Петровна, уходя из дома, клалаключи под коврик, вдруг эта традиция в семье Константиновых жива до сих пор?

Верушка наклонилась, подняла жесткий половичоки обрадовалась – связка оказалась на привычном месте.

Войдя в квартиру, Верушка расстроилась: Олечкаоказалась плохой хозяйкой, окна не мыты, занавески не стираны, по полу мотаютсяклоки пыли, а из кухни доносится отвратительный запах, похоже, там гниетпомойное ведро, полное отбросов.

Укоризненно качая головой, няня вошла встоловую и увидела пришпиленный булавкой к спинке дивана большой лист, накотором крупными буквами было выведено: «Геннадий! Ты очень плохо ко мнеотносишься! Бросил жену и уехал! Забыл, что мне вот-вот рожать? Замечательныйпоступок! Все! Ухожу! Прощай! Надеюсь, более никогда тебя не увидеть! Обо мнене беспокойся, поеду к Романовым! Они меня не бросят! Хотя ты и не станешьпереживать! Очень на тебя похоже! Ушла жена на сносях из дома – и хрен бы сней! Не жалко! Уже не твоя, Оля!»

Верушка, не знавшая об истеричности ивздорности Белкиной, перепугалась окончательно. Квартира выглядела запущенной,похоже, в ней давно не было людей. Где же Гена? И что делать ей, Верушке?Засучить рукава, мыть полы или все же пытаться найти Гену или Олю? Врастерянности няня осмотрелась по сторонам, приметила записную книжку, открылаее на букве «Р» и обнаружила там под фамилией Романовы наш адрес и телефон.

– Звонила, звонила, – объясняласейчас Верушка, – никто трубку не снимал. Вот я и поехала на свой страх ириск. Тревожно мне чего-то!

Я покосилась на телефонный аппарат.

– Странно, никаких звуков он не издавал!

– Не один раз набирала номер, –удивленно повторила Верушка.

Мой взор переместился ниже, я увидела на полунебольшую, разлохматившуюся веревочку, все, что осталось от батона докторской,и не менее растрепанный телефонный провод. Так, понятно. Кто-то из собачекпобаловался с проводкой. Это либо Феня, либо Капа, остальные уже взрослые дляподобных примочек.

– Так Оля у вас? – вопрошалаВерушка. – Ей ведь рожать пора. А Гена? Отчего он не дома?

Я сунула в рот кусок хлеба и сделала вид, чтозанята процессом пережевывания пищи. Ужасное положение! Мне сейчас придетсярассказывать милой тетке о всех произошедших событиях. Ну почему именно на моюдолю всегда выпадает самое неприятное, тягостное.

– Доброе утро, – сказала Катя, входяна кухню, – Лампуша, включи чайник.

Следом за ней появились и остальные членынашей семьи.

Я рысью кинулась выполнять указание, а потом,повернувшись к домочадцам, малодушно сказала:

– Это Верушка, она ищет Гену и Олю…впрочем, сейчас она сама вам все расскажет, мне же срочно надо… э… ну, в общем…надо…

С этими словами я выскочила в коридор,добежала до туалета и заперлась в нем. Не умею сообщать людям неприятныеизвестия. Намного больше мне нравится вручать подарки на день рождения,поздравлять с бракосочетанием или получением награды.

Верушка вынесла страшные известия стоически.Она не упала в обморок, просто спросила:

– Где ж его похоронили?

Катя сообщила адрес кладбища.

Верушка схватила чашку с остывшим чаем, разомопустошила ее и нарочито спокойным голосом поинтересовалась:

– Оля-то оклемается?

– Обязательно! – воскликнула я.

Катя сердито глянула на меня: как все врачи,моя подруга суеверна и не любит делать радужные прогнозы.

– В больницу поеду, – засуетиласьВерушка, – за Олей присмотреть надо.

– В реанимации великолепный уход, –остановила ее Катя, – и потом, вас туда не пустят!

– Чего же мне делать? – растерянноспросила вдруг Верушка. – Посоветуйте!

– Может, – осторожно сказалаЮля, – вам, пока суд да дело, домой вернуться? Вот Оля поправится, ребенокнайдется, и тогда…

Верушка вытащила из кармана кофтыбезукоризненно белый, тщательно выглаженный платок, повертела его в руках,потом сунула его назад и тихо сказала:

– Дома-то нет! Продала ж я его, деньгивместе с вещами Геночке отдала, увез он их. А куда дел, не знаю! Он мне об этомне сказал.

– В квартире у них вроде сейф был, –пробормотала Катя, – если не ошибаюсь, под подоконником вделан. Только какего открыть, понятия не имею.

– Есть фирмы, которые вскрываютнесгораемые шкафы, – оживилась Юля, – ну, допустим, потерял хозяинключ…

– Хозяину да, – вздохнула я, –откроют, а нам нет.

Все замолчали, тягостная тишина длиласьдовольно долго, потом Верушка встала и дрожащим голосом произнесла:

– Спасибо вам за приют и ласку, я пойду.

– Куда? – вызвалось у меня.

Верушка пожала плечами.

– Не знаю пока, устроюсь где-нибудь. Да,кстати! Вот.

– Что это? – поинтересоваласьКатюша, глядя на разнокалиберные ключи, прикрепленные к кольцу с брелоком.

– Связка от квартиры Гены, –пояснила Верушка, – я когда записку прочитала, то поняла, что их никогодома давно нет, вот и решила, что неладно ключи под ковриком оставлять. Вы ихОле передайте, когда она поправится! И еще, можно я позванивать буду? МаленькийГена, сын Геночки… он-то единственная моя родня на всем свете. Волнуюсь очень,да… просто… да…

Верушка снова вытащила платок.

– Вот что, – решительно заявилаКатя, – оставайся у нас!

– Нет, – вздрогнула старушка, –не привыкла я людей стеснять!

– Тут места полно! – воскликнулаЮля. – Живите пока здесь!

– Не умею из милости, – отнекиваласьВерушка.

– Нам давно няня нужна! – заявила я.

В глазах Верушки мелькнул интерес.

– Для кого же?

Я кивнула в сторону Кирюши.

– Вот. Ему!

– Мне? – взвизгнул Кирилл. –Офигеть прямо!