8 января. Поздним вечером поставили диагноз.Филипп Филиппович, как истый учёный, признал свою ошибку – перемена гипофизадаёт не омоложение, а полное очеловечение (подчёркнуто три раза). От этого егоизумительное, потрясающее открытие не становится ничуть меньше.

Тот сегодня впервые прошёлся по квартире.Смеялся в коридоре, глядя на электрическую лампу. Затем, в сопровождении ФилиппаФилипповича и меня, он проследовал в кабинет. Он стойко держится на заднихлапах (зачёркнуто)… на ногах и производит впечатление маленького и плохосложенного мужчины.

Смеялся в кабинете. Улыбка его неприятна и какбы искусственна. Затем он почесал затылок, огляделся и я записал новоеотчётливо произнесённое слово: «буржуи». Ругался. Ругань эта методическая,беспрерывная и, по-видимому, совершенно бессмысленная. Она носит несколькофонографический характер: как будто это существо где-то раньше слышало бранныеслова, автоматически подсознательно занесло их в свой мозг и теперь изрыгает ихпачками. А впрочем, я не психиатр, чёрт меня возьми.

На Филиппа Филипповича брань производитпочему-то удивительно тягостное впечатление. Бывают моменты, когда он выходитиз сдержанного и холодного наблюдения новых явлений и как бы теряет терпение.Так, в момент ругани он вдруг нервно выкрикнул:

– Перестань!

Это не произвело никакого эффекта.

После прогулки в кабинете, общими усилиямиШарик был водворён в смотровую.

После этого мы имели совещание с ФилиппомФилипповичем. Впервые, я должен сознаться, видел я этого уверенного ипоразительно умного человека растерянным. Напевая по своему обыкновению, онспросил: «Что же мы теперь будем делать?» И сам же ответил буквально так:«Москвошвея, да… От Севильи до Гренады. Москвошвея, дорогой доктор…». Я ничегоне понял. Он пояснил:

– «Я вас прошу, Иван Арнольдович, купить емубельё, штаны и пиджак».

9 января. Лексикон обогащается каждые пятьминут (в среднем) новым словом, с сегодняшнего утра, и фразами. Похоже, чтоони, замёрзшие в сознании, оттаивают и выходят. Вышедшее слово остаётся вупотреблении. Со вчерашнего вечера фонографом отмечены: «не толкайся»,«подлец», «слезай с подножки», «я тебе покажу», «признание америки», «примус».

10 января. Произошло одевание. Нижнюю сорочкупозволил надеть на себя охотно, даже весело смеясь. От кальсон отказался, выразивпротест хриплыми криками: «В очередь, сукины дети, в очередь!» Был одет. Носкиему велики.

(В тетради какие-то схематические рисунки, повсем признакам изображающие превращение собачьей ноги в человеческую).

Удлиняется задняя половина скелета стопы(plаnта). Вытягивание пальцев. Когти.

Повторное систематическое обучение посещенияуборной. Прислуга совершенно подавлена.

Но следует отметить понятливость существа.Дело вполне идёт на лад.

11 января. Совершенно примирился со штанами.Произнёс длинную весёлую фразу: «Дай папиросочку, – у тебя брюки в полосочку».

Шерсть на голове – слабая, шелковистая. Легкоспутать с волосами. Но подпалины остались на темени. Сегодня облез последнийпух с ушей.

Колоссальный аппетит. С увлечением естселёдку.

В 5 часов дня событие: впервые слова,произнесённые существом, не были оторваны от окружающих явлений, а явилисьреакцией на них. Именно: когда профессор приказал ему: «Не бросай объедки напол» – неожиданно ответил: «Отлезь, гнида».

Филипп Филиппович был поражён, потом оправилсяи сказал:

– Если ты ещё раз позволишь себе обругать меняили доктора, тебе влетит.

Я фотографировал в это мгновение Шарика.Ручаюсь, что он понял слова профессора. Угрюмая тень легла на его лицо.Поглядел исподлобья довольно раздражённо, но стих.

Ура, он понимает!

12 января. Закладывание рук в карманы штанов.Отучаем от ругани.

Свистал «ой, яблочко». Поддерживает разговор.

Я не могу удержаться от нескольких гипотез: кчертям омоложение пока что. Другое неизмеримо более важное: изумительный опытпроф. Преображенского раскрыл одну из тайн человеческого мозга. Отнынезагадочная функция гипофиза – мозгового придатка – разъяснена. Он определяетчеловеческий облик. Его гормоны можно назвать важнейшими в организме –гормонами облика. Новая область открывается в науке: безо всякой реторты Фаустасоздан гомункул. Скальпель хирурга вызвал к жизни новую человеческую единицу.Проф. Преображенский, вы – творец. (Клякса).

Впрочем, я уклонился в сторону… Итак, онподдерживает разговор. По моему предположению дело обстоит так: прижившийсягипофиз открыл центр речи в собачьем мозгу и слова хлынули потоком. По-моему,перед нами оживший развернувшийся мозг, а не мозг вновь созданный. О, дивноеподтверждение эволюционной теории! О, цепь величайшая от пса доМенделеева-химика! Ещё моя гипотеза: мозг Шарика в собачьем периоде его жизнинакопил бездну понятий. Все слова, которыми он начал оперировать в первуюочередь, – уличные слова, он их слышал и затаил в мозгу. Теперь, проходя поулице, я с тайным ужасом смотрю на встречных псов. Бог их знает, что у нихтаится в мозгах.

* * *

Шарик читал. Читал (3 восклицательных знака).Это я догадался. По Главрыбе. Именно с конца читал. И я даже знаю, гдеразрешение этой загадки: в перерезке зрительных нервов собаки.

* * *

Что в Москве творится – уму не постижимочеловеческому. Семь сухаревских торговцев уже сидят за распространение слухов осветопреставлении, которое навлекли большевики. Дарья Петровна говорила и дажеточно называла число: 28 ноября 1925 года, в день преподобного мученика Стефаназемля налетит на небесную ось… Какие-то жулики уже читают лекции. Такой кабакмы сделали с этим гипофизом, что хоть вон беги из квартиры. Я переехал кПреображенскому по его просьбе и ночую в приёмной с Шариком. Смотроваяпревращена в приёмную. Швондер оказался прав. Домком злорадствует. В шкафах ниодного стекла, потому что прыгал.

Еле отучили.

* * *

С Филиппом Филипповичем что-то странноеделается. Когда я ему рассказал о своих гипотезах и о надежде развить Шарика вочень высокую психическую личность, он хмыкнул и ответил: «Вы думаете?» Тон егозловещий. Неужели я ошибся? Старик что-то придумал. Пока я вожусь с историейболезни, он сидит над историей того человека, от которого мы взяли гипофиз.

* * *

(В тетради вкладной лист.).