фигура, - рогатый охотничий трофей с пуговичными глазами. В наше время это символ старины. Узкие кожаные стулья чопорны и торжественны в своей геометрической прямизне, обои цвета каленого ореха - старомодны. С чем он вернется, мой собеседник? С сафьяновой тетрадью мемуаров отца и со словами в ней о Ленине?

В руках Волькенштейна - книга, сравнительно новая книга темной синевы в дерматине.

Но мне нужны мемуары.

- Ваш отец не писал воспоминаний?

- А как же. Я видел у него толстую тетрадь.

- В сафьяне, конечно?

- Что-то попроще. Не потеряйся она, по-другому бы протекала и эта аудиенция. - Он добродушно улыбается и осторожно кладет на стол, будто никому не предназначая, дерматиновую книгу. - Полистайте. Не служит ли это доказательством того, что и гражданское дело может стать концентрированной политикой?

Изданная в Саратове книга повествовала о Чернышевском. На суперлисте - дарственная надпись: «Сыну прекрасного человека, имя которого украшает страницы этой книги - Владимиру Михайловичу Волькенштейну от автора очерка «Младший сын Н. Г. Чернышевского». С уважением и признательностью Н. Чернышевская. 15.Х.62». А в самой книге - впечатляющий рассказ внучки великого мыслителя-революционера о мужественной защите М. Ф. Волькенштейном издания полного собрания сочинений Н. Г. Чернышевского, предпринятого его сыном28.

- Для отца эта мирная цивилистика обернулась драмой, - замечает Владимир Михайлович. - Ночной налет чинов полиции. Изъятие ценнейших писем - Короленко, Гарина-Михайловского, Станюковича…

- А досье по делам?

- Этого отец не говорил. Повторяю свою мысль - и защита гражданского дела могла показывать бурю. Отцу случалось выступать на стороне рабочих по увечным делам…

- Очевидно, я несносен со своими вопросами, но…

- Понимаю, понимаю… Так вот, после революции я дважды гостил у отца, и, естественно, оба раза речь заходила о Ленине. Кстати, рекомендовал ему Ленина Хар-дин… Отец говорил, что уже по впечатлениям девяностых годов Ленин представлялся ему человеком большой воли. Боевая азартная убежденность и счастливый талант делать в совершенстве то, чем он был занят в суде. Он не отводил предложений отца о новых защитах, а в каких-то случаях и настаивал на них. Не знаю, были ли тут политические, но вот увечные - без сомнения.

«Не знаю, были ли тут политические…».

Не знает.

Горькое чувство обманутости и утраты. Сын не знает.

«Но вот увечные - без сомнения».

В тот же день журнал «Суд идет» (№ 1, 1924), а за ним и «Отчет президиума Ленинградской губернской коллегии защитников за 1923 - 1925 гг.», в его историческом введении, подтвердили: Ленин действительно вел эти дела, защищал пролетариев Питера, устраивал для них консультации по вопросам права.

Разве не служит тому подтверждением и маленький его шедевр - брошюра о штрафах29. Кристалл истины о классах, о бесправии рабочего, призыв к борьбе, к революции, надежда: «…рабочие увидят, что им остается только одно средство для своей защиты - соединиться вместе для борьбы с фабрикантами и с теми несправедливыми порядками, которые установлены законом» [30].

Помогая рабочим увидеть, Ленин писал:

«Правила эти (о законных причинах неявки рабочего на работу. - В. Ш.) списаны с правил о законных причинах неявки в суд: если кто-нибудь обвиняется в каком-нибудь преступлении, то его вызывает судебный следователь, и обвиняемый обязан явиться. Неявка разрешается только именно в тех случаях, когда разрешается неявка рабочих. Значит, закон относится к рабочим так же строго, как ко всяким мошенникам, ворам и т. п.» [31].

А чуть ниже:

«…уважительной причиной неявки закон признает «смерть или тяжкую болезнь родителей, мужа, жены и детей». - Так сказано в законе о явке в суд. - Точно так же сказано и в законе о явке рабочего на работу. Значит, если у рабочего умрет, напр., не жена, а сестра, - то рабочий не смеет пропустить рабочего дня, не смеет тратить времени на похороны: время принадлежит не ему, а фабриканту. А похоронить может и полиция, - стоит ли об этом заботиться» [32].

Сильно-то как!

Чтобы показать, надо видеть. Ленин видел. Острый ум тонкого памятливого юриста-аналитика разглядел и столкнул два царских закона. И вот она - мысль, высеченная этим столкновением, простая и понятная каждому пролетарию: закон относится к честному рабочему так же строго, как ко всякому мошеннику и вору.

Юрист помогает социологу.

А как легко и доступно раскрывает он на последующих страницах механизм классового порабощения через штрафы? И тут юрист помогает социологу.

Когда в ночном Петербурге тайно стучали станки Лахтинской типографии «Группы народовольцев», печатая брошюру «О штрафах», в департаменте полиции все было готово к аресту Ленина. В ту пору с защитами Ленин не выступал. Зато несколько раньше, когда брошюра обдумывалась, а на бумаге вставали первые ее слова, были и защиты, и консультации на рабочих окраинах. Потому-то и легли так щедро на страницы брошюры наблюдения и факты, почерпнутые Лениным из самого потока жизни, из судебных драм рабочего люда. Даже увечные дела, не очень-то близкие по своим сюжетам к рассказу о штрафах, и те помогали.

Прочтите вот:

«В настоящее время рабочие, получившие увечье, остаются обыкновенно без всяких средств к жизни. Чтобы судиться с фабрикантом, они поступают обыкновенно на содержание к адвокатам, которые ведут их дела и, взамен подачек рабочему, берут себе громадные доли из присужденного вознаграждения. А если рабочий может получить по суду только небольшое вознаграждение, то он даже не найдет адвоката. Штрафными деньгами следует непременно пользоваться в этих случаях; посредством пособия из штрафного капитала рабочий перебьется некоторое время и сможет найти себе адвоката для ведения дела с хозяином, не попадая, по нужде, из кабалы хозяина в кабалу адвокату» [33].

Ленин любил это свое детище. Брошюра широко пошла, ее охотно читали и высоко ценили рабочие, хорошо отзывался о ней Г. В. Плеханов, судья строгий и бескомпромиссный.

«Ваши и его (Г. В. Плеханова. - В. Ш.) отзывы о моих литературных попытках (для рабочих) меня чрезвычайно ободрили. Я ничего так не желал бы, ни о чем так много не мечтал, как о возможности писать для рабочих» [34].

Это из письма Ленина П. Б. Аксельроду, которое в августе 1897 года совершает далекое путешествие из Шушенского в Цюрих.

Успеху брошюры о штрафах способствовало знание Лениным права, книжка эта - чудесный сплав теории и опыта, революционного и правового, в ней весь Ленин, и тот, что создал «Союз борьбы» и Советское наше государство, и тот, что в неправом царском суде отстаивал крохи прав людей труда, мужая, как полемист и революционер [35].

…Свидание с В. М. Волькенштейном настраивало на новые поиски.