Ирма помахала снова. И при этом осознала, что ее прощальный жест был насквозь фальшивым. Она не хотела, чтобы Вилл уезжала! Ей просто необходимо было чувствовать рядом ее присутствие!

Однако Ирма снова и снова махала.

«Если мне что-то и нужно по-настоящему, — думала чародейка, — так это проснуться. Стряхнуть с себя этот вязкий, тягостный сон!»

Крутя педали велосипеда, Вилл чувствовала себя не в своей тарелке. В глубине души она была убеждена, что ей не удастся уехать из школы; что невидимая нить, соединявшая ее с подругами, в какой-то момент натянется и потащит ее назад.

Она ехала, краем глаза посматривая на окружавшие ее дома, купавшиеся в слабом розовом свете. Чародейка посмотрела вверх, ища в туманном небе источник загадочного света.

И ничего не обнаружила. Солнца в небе не было. Тут до Вилл стало кое-что доходить.

«Может быть, всё это не наяву? Я сплю и вижу сон?»

Но как она оказалась в этом сновидении? Вилл не помнила, чтобы она ложилась спать.

Она даже не была уверена, что сейчас ночь. Единственное, что ей удавалось восстановить в памяти о нескольких последних часах, — это какое-то страстное желание… Только это было не такое желание, какое загадывают в день рождения, прежде чем задуть свечки на торте! Это было серьезное стремление к чему-то. Но к чему? Чего Вилл хотела всей душой?

«Я бы хотела, чтобы наши отношения с мамой наладились! — подумала Вилл, хоть и подозревала, что это было не то, самое важное, желание. — И чтобы я сама могла принимать важные решения… Но, с другой стороны, — подумалось вдруг чародейке, — это же так трудно! Я боюсь самостоятельности».

Она вздрогнула при мысли, что настанет час, когда мама больше не будет говорить ей, что делать.

Правда расстраивала Вилл и в то же время внушала ей чувство устойчивости и покоя. Вилл слишком привыкла зависеть от мамы. Ей ужасно хотелось разделить с ней все свои переживания — и даже историю о том, что она волшебница и лидер команды Стражниц Великой Сети.

«Все равно она не поверит», — подумала Вилл, на миг прикрывая глаза. В последнее время они с мамой постоянно ссорились. Мама считала Вилл обычным непослушным подростком с переменчивым характером…

— Да, — подтвердила Корнелия, стоявшая немного в стороне, а потом ткнула пальцем на снег у себя под ногами. — Но следы не ее!

Вилл и остальные поспешили взглянуть, что обнаружила Корнелия. По снегу недавно прошли несколько человек… Точнее, одну цепочку следов явно оставили человеческие ботинки, а вот две других, несомненно, принадлежали не людям. На отпечатках было всего по три когтистых пальца.

Вилл внесла в свой мысленный список еще одного человека, отношения с которым складывались непросто…

«Если бы только Мэтт мог меня полюбить!..» — она подумала о парне своей мечты и о том, что в последнее время между ними всё шло совсем не так, как она бы хотела.

«Свиш, свиш, свиш», — крутились педали, а Вилл представляла себе такое симпатичное, родное лицо Мэтта! Роман Вилл с длинноволосым солистом школьной группы «Голубой гном» с первого дня развивался довольно странно. Началось всё с того, что Вилл врезала Мэтту по ноге, приняв его за хулигана, мучившего в парке белку.

Разумеется, она ошиблась. Над зверьком издевались совсем другие парни. Мэтт же, напротив, оказался внуком ветеринара и защитником животных. Он помог Вилл спасти белку и убедил ее взять зверюшку домой. Потом, когда Вилл приходилось отлучаться в Меридиан, она оставляла белку на его попечение.

«Все вроде бы шло более или менее нормально, а потом… — подумала Вилл и внутренне сжалась. — Потом моя астральная капля, моя безмозглая копия, которую я оставляла вместо себя на время отсутствия, умудрилась поцеловать Мэтта! Прямо

губы! И, словно этого было недостаточно, обнаружив свою ошибку, астральная капля влепила ему пощечину на глазах у всей школы!»

Естественно, с тех пор их отношения дали трещину. Вилл почему-то считала, что Мэтту нравятся девушки постарше и покруче — например, такие, какой становилась сама Вилл в чародейском обличье! Но ей нельзя было демонстрировать свои магические способности никому-никому — даже Мэтту.

«Тут уж ничего не попишешь, — сказала себе Вилл со вздохом. — Мэтт теперь так же далек от меня, как папа от мамы!.. Папа! — мечтательно подумала Вилл. — Эх, если бы он по-прежнему был снами…»

Хотя от этой мысли на душе сделалось ужасно грустно, ноги Вилл двигались легко как никогда. Они крутили педали велосипеда с удвоенным напором. Вилл сама гадала, откуда в ней вдруг взялась такая сила. Может, это от злости и растерянности?

«Или, может быть, — подумала чародейка, оглядываясь по сторонам и придерживая рукой растрепавшиеся волосы, — этот розовый свет, словно сияние Сердца Кондракара, дает мне энергию?»

Свет помогал Вилл пройти через этот странный сон. Девочка надеялась, что он приведет ее к исполнению желаний, и всё у нее снова будет в порядке: любимый парень, отец, семья.

«Будь осторожна со своими желаниями, Вилл…»

Вилл услышала на задворках своего сознания шепот. Он был шелестящий, скрипучий и… почему-то знакомый. Вилл гадала, где она могла слышать этот голос раньше. Наверное, в каком-то другом сне? Или в кошмаре?

«…потому что иногда они сбываются!»

Вилл нахмурилась и помахала рукой возле уха, словно отгоняя назойливого комара. Она оставила велик на стоянке возле своего дома и вошла в подъезд.

Все еще ощущая необычный прилив энергии, Вилл решила не дожидаться лифта и подняться к себе на верхний этаж пешком. Но на подходе к своей лестничной клетке ей пришлось остановиться. На площадке у двери стояли двое. Одной из этих двоих была мама Вилл. Она замерла в дверном проеме, печальная и очень несчастная. Ее красивое лицо в обрамлении черных локонов было бледнее чем обычно.

Рядом с ней был мамин друг — и по совместительству учитель истории в Шеффилде — мистер Коллинз.

И мама, и он выглядели так, будто вот-вот разрыдаются. Вилл отпрянула назад, в тень, чтобы эти двое ее не заметили. Девочка знала, что правила приличия требуют, чтобы она ушла и не подслушивала, но ее разбирало любопытство…

До сих пор при мысли о том, что ее мама и мистер Коллинз встречаются, Вилл испытывала только одно чувство — чувство гадливости — фу-у-у!

Но теперь, видя, как Коллинз сжимает мамины пальцы, Вилл вовсе не ощущала отвращения. Она приготовилась слушать.

— Мы ведь уже всё с тобой обсудили, — с грустью произнес мистер Коллинз. — Я не могу отказаться от этого предложения. Я вынужден уехать!

— Что ж, — сказала мама дрогнувшим голосом, — значит, все кончено?

Мистеру Коллинзу не требовалось отвечать, все и так было ясно. Он в последний раз обнял маму Вилл.

— Прощай, Сьюзен! — выдавил он. — Береги себя!