Какой-то миг слышен был только рокот барабана. Голова тиграмедленно никла. Рычание превращалось в тихий визг. И вдруг он простерся наземле, мгновенно перейдя из транса в кому.

Он лежал, распростертый, долго. И только когда она взвиласьв воздух с пронзительным визгом, перекрывшим даже вой свирели, бывший тигррезко вскочил на ноги и, как ни в чем не бывало, включился в общий хоровод.

И снова дукуни выманила своего прежнего избранника насередину круга. Несколько мгновений они слитно вращали бедрами, почтиприжавшись друг к другу. Эротические вихри вновь пронзили толпу зрителей.Дукуни на миг обняла свою жертву, а когда отдернула руки, вокруг его талии былобвязан узкий алый шнурок.

Человек, недавно бывший тигром, подпрыгнул, оглядываяприсутствующих беспокойно-любопытным взглядом, почесывая голову и бока. Онгорбился, поглядывал исподлобья, и Герман едва не рухнул от изумления: на сейраз он увидел перед собой человека-обезьяну!

Дукуни подняла барабан и, постукивая маленькой колотушкой,заставила обезьяну вернуться.

«Бог ты мой! – смятенно подумал Герман. – Какое многослойноекодирование! Музыка, голос, стук… Но когда дукуни успела закодировать его? Вовремя танца? Или подготовка велась заранее? А что станется с несчастнымодержимым, если колдунья не сможет вывести его из транса?»

Почему-то иссякли силы смотреть на человека, лишенногочеловеческого облика. Он опустил голову. И вообще от дукуни Герман хотел быполучить совсем другое. От этого желания у него даже во рту сохло!

– Спорим, я знаю, о чем ты сейчас думаешь? – все так же,почти не разжимая губ, пробормотал Алесан, с наслаждением щеголяя небрежнойрусской речью. – Как бы набраться опыта, верно? Нашего, черномазого,колдовского опыта? А что, может быть, такой потрясающий успех моего великогородича в России обусловлен именно тем, что русским по душе наше черномазоеколдовство? Наверняка Пушкин был великим дукуном!.. Но то, что ты виделсегодня, – ничто по сравнению с воскрешением мертвых. Еще не так запросишь,чтобы тебя научили!

– А я смогу? – с замиранием сердца проговорил Герман.

– Вопрос неправильный! Неправильный вопрос! – забухтелАлесан. – Спрашивать следует так: может ли белый научиться черному колдовству?Отвечаю: может. Не всякий, но может. Однако это будет… как бы сказать…абстрактное колдовство. Потому что боги-творцы даровали истинную силу толькоафриканцам.

– Понял, – кивнул Герман. – Понял, понял… то есть я могубыть только фокусником, но не целителем?

– Ответ правильный.

– А, к примеру, мстителем? – усмехнулся Герман.

Почему он так спросил? Почему?!

Алесан покачал головой. Что-то мелькнуло в глубине еготемных глаз… Жалость, с изумлением подумал Герман?

Нет, показалось, решил он через минуту. Но потом… потом онпонял: Алесан, африканский шаман, чертов дукун Алесан уже тогда знал, что егодруг обречен стать мстителем. Но судьба лишит его обоюдоострого меча высшейсправедливости и заставит сражаться тем же оружием, каким владел его враг:коварством и жестокостью.

* * *

Тетя Галя очнулась раньше и с воем кинулась в комнату,однако, наткнувшись на новый удар, отлетела к стене. Альбина прижала руки клицу, пытаясь перевести дух. «Неужели это сделал Наиль? Да нет, мне почудилось,почудилось!»

Открыла глаза.

Наиль стоял, поигрывая улыбкой, сунув руки в карманы чернойкуртки. Почему-то впервые за этот вечер Альбина обнаружила, что одет он вблескучую, грубую куртку и мешковатые турецкие брюки, какие носят дешевыекачки, либо наперсточники, либо из охраны мелких «комков». И шапка вдобавокнорковая! И плечи у него такие же крутые, покатые, как у них всех. Куда же онасмотрела раньше, что ничего этого не видела?!

Ясно, куда. На глаза его, на губы смотрела. Вот идосмотрелась… А он вор, значит? Обыкновенный ворюга?

Наиль обернулся к выходу, не выпуская из поля зрениябеспомощно копошившуюся на полу тетю Галю и застывшую у стены Альбину.

Приоткрытая дверь в коридор чуть дрогнула – сердце Альбинызашлось в мгновенной надежде, однако по темно-вишневым губам Наиля скользнулаулыбка:

– Все в порядке, Вольт. Входи.

Глаза Альбины с жадным любопытством приковались к лицувошедшего. Тотчас где-то в глубине сознания рванулся панический вопль: «Несмотри на него!» – и она торопливо отвела глаза. Однако перед внутренним взоромтак и маячила эта фигура в тяжелой дубленке и низко надвинутой на глаза шапке.Человек был среднего роста, но ходил тяжело, увесисто. Пол загудел, когда,заперев дверь, он медленно прошествовал по коридору мимо женщин, заглядывая вовсе двери, даже в нишу, забитую вещами. Рукой в перчатке он придерживал большойбелый платок, который прикрывал нижнюю часть лица.

Наиль пинком заставил тетю Галю подняться и швырнул ее вдверь той комнаты, куда наконец вошел человек с белым платком. На Альбину онтолько глянул – косо, насмешливо, – и она, еле удерживая дрожащие губы, которыетак и стремились сложиться в льстивую, умоляющую улыбку, пошла за теткой.

Незнакомец брезгливо оглядел небогатое убранство. Открылсредний ящик серванта, профессионально переворошил белье, вытащил плоскийсверточек, обернутый в полиэтилен и стянутый аптекарской резинкой.

Тетя Галя болезненно ахнула.

– Дура! – беззлобно сказал незнакомец. – Неужели до сих порне знаешь, что первым делом ищут в белье и книгах? А у тебя круг поисковзначительно сужен!

Он обвел взглядом комнату, в которой из книг был толькопотрепанный телефонный справочник, потом подошел к окну и приоткрыл узкуюстворку:

– Духота! Дурацкие эти окна без форточек, терпеть их немогу.

Прильнул к щели, жадно глотнул воздуху. Плюхнулся в кресло ивытянул ноги в тяжелых ботинках на толстой подошве.

– Ну вот что, – сказал все так же глуховато, через платок. –Мы можем уйти быстро, а можем и задержаться. Если сразу скажете, где…

– Господи, да нет у меня ничего! Какие заработки умедсестры? Что нашли, ваше, черт с вами, а больше нет ничего! Было б когограбить, голь перекатную! – с провизгом выкрикнула тетя Галя, но тут жезахлебнулась, получив от Наиля увесистый тычок под ребро.