Утром она проснулась рано, когда небо ещё было в звёздах. Млечный путь был ясно виден. Нужно идти на полярную звезду, решила она. Там, наверное, были дожди, там, возможно, есть жизнь. Она поднялась, разбудила девочку, та покорно встала, и они побрели дальше.

Временами у женщины туманилось перед глазами, но она заставляла себя идти дальше и не останавливаться. Если упасть хоть один раз, то больше уже не встать. Ни ей, ни её ребёнку. Она с силой раскрывала глаза, вновь намечала ориентир, корректируя по солнцу направление, чтобы не ошибиться и не кружить по степи. Шла с трудом переставляя ноги, опираясь на палку. За плечами пустая котомка, в которой только кастрюля, кружка, ложка и нож. Вот весь их скарб.

Она в очередной раз раскрыла глаза и выбрала себе ориентиром дерево. Прошла десять шагов, и вдруг в голове пронеслось – дерево! Она ещё раз широко раскрыла глаза и присмотрелась – да, это дерево. Настоящее зелёное дерево там впереди. Нет, это не мираж, оно совсем недалеко, там, в ложбинке.

Ноги женщины сами собой начали ускоряться, но она почувствовала, что платье сзади начало натягиваться. Нет, нужно идти в одном темпе, дитё не успевает.

Теперь она неотрывно смотрела на это дерево. Как давно она не видела зелени! Кругом одна высохшая растительность, деревья, как прутья железные, стояли без листьев, а трава, словно проволока.

– Мамочка, я очень пить хочу, дай мне глоточек, – женщина услышала за спиной детский голос.

– Да, да, я тебе дам, – поспешила ответить она.

Мать остановилась и достала из сумки флягу.

– На, доченька, выпей. Два глоточка проглоти, а третий глоточек возьми в ротик и так и держи, так и иди. Скоро будет у нас вода, а может быть, и еда. Скоро будет.

Сама она также набрала в рот воды, закрутила флягу, проверила, плотно ли. И опять пошла, почувствовала натяжение платья – девочка шла за ней. Зелёные деревья приближались. Уже скоро можно будет остановиться. Но ноги не хотят быстро идти. И платье тянется – там дитё, её дитё. Они последний раз ели вчера. А до этого у них два дня ничего во рту не было.

Зима была малоснежная, а весной и летом ни одного дождя. Земля потрескалась от солнцепёка и отсутствия влаги, всё живое вымерло, птицы улетели, но впереди женщина видела оазис – клочок земли, где жизнь. Ей показалось, что она увидела вдалеке отблески солнца. Значит, там есть вода! Она шла, и к ней приближалась жизнь.

Она совсем близко. Вот дуб, на нём могут быть жёлуди. А это что за дерево? Это тютина, шелковица. Она подошла к ней, встала на колени и замерла. Под шелковицей были сушёные ягоды. Она взяла в руку одну, вторую. Сушёная шелковица! Она положила ягоду в рот – это было сейчас всё равно, что конфетка!

Дочь присела рядом, совершенно не реагируя на происходящее. Мать сбросила котомку, вытащила кружку, набрала в неё с десяток ягод, залила водой и дала дочери.

– На, дочурочка, выпей.

– А что это, мама?

– Это очень вкусно, это сладко.

И дитё взяло своими тоненькими худенькими ручками кружку, сделало один глоточек… Девочка посмотрела на мать своими большими голубыми глазами:

– Мамочка, так вкусно, так сладко. Спасибо тебе, мамочка!

– Выпей, это можно, выпей.

Она медленно, маленькими глоточками, пила, смотрела на мать, а когда ягодка попадала ей в рот, она её сосала, как конфетку.

– Мама, она сладенькая, и она как конфетка!

– Да, это тютина. Это шелковица, нас накормила шелковица.

– Спасибо, мамочка.

Она допила, и последние слова благодарности она произнесла уже во сне. Мать подложила ей под голову котомку и посмотрела на воду. Вот она, вот она вода. Совсем рядом…

Она разделась. Здесь никого не было, была только она и её дочь. Она вошла в воду. Волосы женщина давно состригла, чтобы те не мешали. Она заходила в прохладную воду и плескала ею себе в лицо. Её можно пить, в ней можно купаться. Она заходила глубже, вода была уже ей по пояс, потом по плечи… Она стала мыть голову, глотать воду и опускать в неё лицо. Какое это блаженство, вода! Вода – это жизнь. И сама жизнь начиналась в воде. Может, что-нибудь можно достать из неё, чтобы поесть. Она стала подходить к берегу и вдруг почувствовала что-то под ногой. Она нагнулась. Это была устрица. Ведь она съедобна. Французы едят, почему нам не съесть? Она стала нащупывать ногой и подводить устрицу ближе к берегу. В илистом дне она стала вылавливать одну, вторую, третью, ах, какая большая! Четвёртую, пятую… Пять штук. Уже в руки не помещаются. Она вышла на берег, положила устрицы на солнышко. Она знала, что на солнце они будут раскрываться. Пошла обратно и в илистом дне набрала ещё несколько устриц. Потом вернулась, взяла нож и стала ждать.

Первая раскрылась, и она провела ножом по раскрытой устрице, почувствовав, как перерезалась мышца, и ракушка раскрылась. Я лишила её жизни, подумала женщина, но она продлит мою жизнь и жизнь моей дочери. Женщина стала резать упругое мясо устрицы. Отрезав один кусочек, она положила его себе в рот. Но при этом даже не почувствовала, как он проскользнул в желудок…

Женщина стала на створке срезать маленькие кусочки и класть себе в рот. Она сидела нагишом, ела и понимала, что возрождается, она живёт, она ещё будет жить, и будет жить её дитё. Надо только что-то приготовить…

Она достала из котомки кастрюлю, поставила на пару камушков, набрала сухих веточек и травы, которых было много вокруг. Затем вытащила ватку, смоченную бензином уже давно, и кремень. Стала выбивать искру. Ватка задымилась и загорелась. Мать стала раздувать пламя, а затем перенесла его под кастрюлю. Сложила в кастрюлю всё, что вырезала из ракушек и залила водой. Вода стала закипать. Бульона получится много.

Мать посмотрела на свою девочку. Та спала и чему-то улыбалась во сне.

Суп сварился, женщина достала одну из устриц и мелко-мелко нарезала её ножом, сложила в кружку и залила небольшим количеством бульона. Она знала, что сразу много давать ребёнку нельзя, можно испортить желудок, а может случиться и ещё более страшное…

Она разбудила девочку.

– Что это, мамочка? – спросила дочь, увидев в руках матери кружку, от которой шёл пар.

– Это супчик.

– Ты супчик сварила? А из чего?

– Я сварила из устриц.

– А их можно кушать?

– Да, можно, во Франции это считается деликатесом, считай, мы с тобой сегодня деликатесом обедаем…

– Да, мамочка, это вкусно?

Девочка отпила бульон.

– Мама, а там и мясо есть! Мне можно?

– Да, можно немножко.

– Мама, так вкусно! Можно мне ещё?

– Можно, но только давай через часик, через два?

– Хорошо, мамочка, я подожду.

Женщина подумала, что им надо устраиваться на ночлег. Солнце уже клонилось к закату. Она стала устраивать ночлег, набрала сухих веток, травы подстелила. Сегодня у них будет нормальный хороший ночлег и ужин – самое главное, что будет ужин.