Не уходите сами никогда!

Пусть вас бросают, колют, режут, мучат.

Не уходите первым навсегда.

Терпите боль, пока им не наскучит.

И не смотря на пиршество «друзей»,

Ищете тех людей, кто точно — ваши.

Они добрее и честней, всех тех,

Кто режет душу вашу на утраты.

И вот когда вы проживёте жизнь,

И время вас пометит на исходе.

Сочтёте вы друзей и не друзей,

И к лучшим в небеса в любви уйдёте.

Я умирала до осени…

Я умирала до осени… Не меньше и не больше.

Забила щели проседью, прикрыла двери створки.

Я слышала, отчаянно, как вы стучали в двери.

Простите, я нечаянно, собою не владею…

И в щелях между августом и бесконечной осенью,

Сидят они, хохлатые, не поены, не кормлены.

И за минутку осени, готовые на многое,

Но только миру не нужны их чокнутые головы.

Все творческие особи, с изящною потертостью,

Лысеющие головы и девушки без возраста.

Как листья с клёна жёлтые, готовые к опадности,

Поэты наши звонкие, что в предвкушенье радости.

А нам нужны для пиршества, для пробужденья творчества,

Дожди ручьями внятными, по нестабильной плоскости.

Вечерние стяжания и чай под пледом с яблочным,

Малиновым раскрашенным, вареньем цвета ярмарки.

Вот так живут на острове — Осенние свершения,

Поэты наши броские, но людям неизвестные.

Но духом слишком русские, порой, с трудом им дышится.

Душой в стихах бессмысленных, их боль давно вам слышится.

И мода к чувствам — кончилась, снегами запорошена.

Стихи читают редкие, волшебные прохожие,

Они как тени, призраки, в страницах замурованы,

Спасибо им от бедного, поэта беспризорного.

Поэту…

Могу в расстрельной колонне

Траву бесследно топтать.

На висельном эшафоте

Шею в дугу изломать.

В пыли, у обочины дальней,

Бесследно окончить путь.

Поэту погибнуть не страшно,

Обидно с пути свернуть.

Забыть, как рождаются рифмы,

И плавность волнующих строк,

Бывает, при жизни — обидно,

Когда истощается слог.

Как тоненькие занавески

На окнах теряют блеск,

Теряется… да не к месту,

Поэта крылатый след.

Изломаны крылья бывают,

Пусть только не стынет кровь,

Когда поэт — умирает,

Смерть — не всегда всерьёз.

И осень, простая осень,

Не будет так хороша,

Без яркой души поэта,

Без строчек его стиха.

Горящие люди

Сжигание происходит искрами. Его не торопят. Нет.

Леса поджигают спичками. За сутки — лишь чёрный след.

Но люди, не лес. Мы мягкие. В нас чувства живут в слезах.

А слёзы пусть и солёные, но всё же мешают в кострах.

Мы плавимся и ломаемся под гнётом своих оков.

Мы словно за воздух хватаемся. За каждый его виток.

Мы простыни вяжем в линию, мечтая по ним сбежать.

Но нитки сгорают первыми, не думая нас спасать.

Нельзя отсидеться, спрятаться. Но можно плевать на всех.

Но право, такая тактика, уже вызывает смех.

Уже не имеет значения, что носишь ты на лице.

Любая красная линия давно на твоём виске.

И всем, кто ещё надеется, что будет не больно гореть,

Должна огорчить… Лишь муками, мы можем до неба взлететь.

Но я бы о нас не думала. За трусость мы платим сполна.

Но на Земле останутся, наши чертоги зла.

И наши дети останутся не только в своей беде,

А в том, что каждый в отдельности копил на своём окне.

Мы предали их и бросили, не рассказав — зачем,

Мы прятались в одиночестве, до страшного стука в дверь.

Хорошим людям!

Небо разбитое, мокрое.

Души роняет в асфальт.

Осень такая долгая,

Что многое может отнять.

Я ведь поклонница осени,

И вот стою на краю…

Голодная и бездомная,

Грустную песню пою.

И сточные воды — едкие.

Они обрекают мир,

На наше несоответствие,

В стёклах немытых витрин.

Хорошие люди прячутся.

Я тоже сижу в углу.

Как всем нам однажды встретиться,

Придумать я не могу.

Протянутые руки!

Мы с вами разделены на параллели,

На клетки, полоски, на дырки от дрели.

На ватные палочки вместо вакцины,

На жизнь и на смерть от такой медицины.

В стране, где приятной покупкою стали,

Дома и квартиры, что царям не пристали.

В стране без законов, без чести и права,

Терзают драконы рабов, что молчали.

Молчали так долго, что слово — свобода,

Страшнее любого никчемного слова.

И цепи роднее цветущего поля. Забыли,

Что поле растет лишь на воле?

Драконы на запад с укором, с раздором:

— Они виноваты, что мир так устроен.

А вы их