месяцев провела в заточении, в Ипатьевском доме, в нормальных условиях. А в Румынии все так быстро, и – к стенке. Прямо какая-то махновщина. Кто-то очень торопился. Уже не секрет, и об этом писалось в открытых источниках, что вокруг лидера румынской революции оказались никому неизвестные на тот исторический момент личности, как Петре Роман, ставший впоследствии премьер-министром. А также некто Войкан Войкан Войкулеску, который организовал и руководил трибуналом над Чаушеску. В первые годы после революции именно его называли идеологом быстрой расправы над Николае и Еленой. Ему же приписывалась и роль палача. Об этом писали независимые румынские издания 90-годов. Если первый президент свободной Румынии Ион Илиеску был на виду и даже входил в ЦК РКП, то его сподвижники, особенно Войкулеску, как с неба свалились. Они явно не подходят на роль призраков Дракулы, но казнили чету Чаушеску именно в его манере.

Другой вопрос, который будоражил головы румыноведов, кто были те не пойманные, и не ликвидированные «террористы», пытавшиеся отбить телецентр и обстреливавшие армию? Опыт цветных революций показывает, что так называемые «террористы» – не обязательно «слуги» уходящих режимов. Отсутствие доказательств в пользу этой версии говорит об обратном.

Часть 2. «…нет у революции конца»

Глава 1

Небо то и дело озарялось зарницами, где-то далеко, видимо, разразилась сильная гроза, привычная для окрестностей Бухареста для этого времени года. Дневная июльская жара сменялась прохладными ночами, что и приводило к сильным атмосферным катаклизмам. Крупные капли дождя барабанили по подоконнику, сначала напоминая мелодию песенки «…старый барабанщик, старый барабанщик крепко спал…», а при резком изменении направления ветра чудился стук колес по шпалам в стиле мелодий кантри. Мрак позднего вечера усугублялся накрывшей город черной тучей. Качавшиеся из стороны в сторону верхние ветки столетнего тополя, подсвеченные приглушенным светом настольной лампы с оранжевым абажуром, рисовали на оконном стекле причудливые фигурки. Их быстрая сменяемость не позволяла разглядеть на что похожи эти зарисовки. Но подсознание почему-то отождествляло их с демонами, духами и призраками каких-то известных персонажей.

От этих мыслей Алексея передернуло и обожгло ознобом. Конечно, дело в грозе, очень неистовой для этих балканских широт. Он посмотрел на отрывной календарь, и взгляд надолго застыл на дате – 13 июня 1990 года. Мозг также среагировал на дату, пережав какие-то сосудики, что обычно вызывает желудочные спазмы-предтечи плохих событий. Алексей плотно прикрыл дверь и закурил. Табак отвлек от недобрых мыслей и позволил сконцентрироваться на предстоящем деле.

Выдвинув верхний ящик письменного стола Алексей достал похожую на гроссбух толстую тетрадь, на обложке которой было написано «Дневник». Оказавшись в центре бурных геополитических событий он решил делать записи происходящего, но так, для себя. Учеба в Дипломатической академии приучила к всестороннему анализу и философскому осмыслению всего увиденного. А произошли события, уже имевшие место в истории, но и те, которые произошли впервые. Итак, открыв дневник, он принялся перечитывать написанное.

«… Отгремели канонады первой в современной истории Румынии революции 1989 года. Потом ей дадут название гибридной. Почему? Да потому, что ее организовали США при молчаливом одобрении президента СССР Горбачева. С 22 декабря 1989 года Бухарест стал местом ожесточенных боев армии с неизвестной силой. Можно гадать сколько угодно, кто противостоял танкам и бронетранспортерам, но не было ни трупов террористов, ни схваченных живыми. Итог тем не менее печальный: 1100 человек погибших и тысячи раненых.

За три месяца восстановили «Атенеум палас», Национальную библиотеку и телецентр, особо пострадавшие в боестолкновениях. Многоквартирный дом советского торгпредства, стоящий напротив телецентра, полностью выгорел и был поставлен на длительную реконструкцию. Жизнь потихоньку налаживалась, и страна готовилась к президентским и парламентским выборам.

На президентских выборах победил глава фронта национального спасения Ион Илиеску. Однако по информации, которую Алексей получал от своих контактов в дипломатическом корпусе, Илиеску был факир на час. Но как Вашингтон мог смириться, что страну будет возглавлять бывший член ЦК компартии, выпускник московского МЭИ и креатура Горбачева. Буквально на следующий день после выборов начались стихийные выступления студентов, требовавших пересмотра итогов голосования. К ним присоединилась творческая и научная интеллигенция. То тут, то там вспыхивали митинги и демонстрации. На университетской площади возник небольшой лагерь, где студенты пели под гитару песни и между делом организовывали протестные акции. Этот лагерь все разрастался и ширился. Ночью, под костры всегда было оживленно. Требования городских властей о самороспуске лагеря грубо игнорировались. Ни президент, ни мэрия не решались на силовые акции. Эта опухоль грозила новым взрывом…»

Алексей решил продолжить дневник, но только успел написать дату 13 июня, как сверкнула яркая молния, и прогремел сильнейший гром.

На следующий день проснулся рано с больной головой, и это была большая редкость.

Утренняя пробежка как бы поставила все на свои места, но ожидание какого-то неприятного события не покидало мысли Алексея. Утренние газеты пестрели заголовками о продолжающемся четвертую неделю оппозиционном митинге-майдане в центре столицы. Оппозиция решительно требовала досрочных президентских выборов. В случае отказа обещала повторить события 22 декабря. Западные страны осторожно «поддакивали» протестующим. Настроения в армии и полиции были не в пользу силовых акций. Использование военной силы могло закончиться для Илиеску «дежа вю».

Новый посол СССР, переведенный в Бухарест из Брюсселя, еще слабо ориентировался в обстановке, но Москва требовала объективной информации. Экстренные совещания проводились ежедневно.

«Сальвадор» уехал на родину три дня назад. На последней с Алексеем встрече он дал короткую, но интересную информацию о том, что предпримут власти для разгона митинга-майдана. По словам чилийца армия и полиция останутся в казармах, а на защиту Илиеску выйдет рабочий класс, скорее всего шахтеры. Когда и как, было неизвестно. Интересно, но такую информацию в телеграмму не включишь.

Глава 2

Мирча и Кристина почти пять лет учились в одном классе средней школы в историческом центре Бухареста. Росли в семьях творческой и технической интеллигенции. В 1988 году вместе поступили в Бухарестский университет на филологический факультет. На филологии настояла мама Кристины, а Мирча, который уже давно был влюблен в Кристину, поступил туда же из солидарности, чтобы быть к ней ближе. Как и многие старшеклассники и студенты ВУЗов они обсуждали между собой и с проверенными друзьями ситуацию в стране. Симпатии многих были на стороне СССР и политики Горбачева. Однако у большей части студенчества превалировали проамериканские взгляды. Информацию о жизни в свободных странах черпали из передач «Радио Свобода» и «Голоса Америки», которые глушились властями, в основном днем, а вот ночью радиосигналы из свободного мира все-таки проникали в