После свержения режима Чаушеску и всеобщих выборов 2о мая 1990 года начался демократический период в стране. Мирча и Кристина вздохнули спокойно и полностью посвятили себя учебе. Их отделение русского языка и литературы на факультете не считалось сложным. Победы России в турецких войнах позволили появлению на политической карте Европы королевства Румыния. А после 1945 года страна стала полноправным членом организации Варшавского договора и СЭВ, и в целом социалистического лагеря. Влияние Кремля в Румынии было весомым до 80-х годов, когда Чаушеску встал на путь диссидентства. Но геополитика мало интересовала Кристину и Мирчу, они со времен старших классов школы, а сейчас в университете жили в мире Толстого, Достоевского и Пушкина.

13 июня 1990 года Мирча впервые пригласил Кристину в кафе, и, несмотря на еще скудный после революции рацион меню, они хорошо провели время, и даже выпили бутылку вина. Мирча, с виду похожий на «ботаника»: в очках, всегда с портфельчиком, небольшого роста – понимал, что на фоне других парней из универа он как бы не пара Кристине. Уже на первом курсе университета она, после невзрачной старшеклассницы, стала быстро превращаться в объект интересов многих молодых людей. Ростом почти в 175 см, стройными ногами модели, упругим и соблазнительным бюстом, она стала привлекать внимание редакторов глянцевых журналов. Но пуританское воспитание матери закрывало ее от соблазнительных предложений. А привязанность к Мирче с детских лет стала словно обетом в том, что он ее парень.

Выпитая бутылка красного «Мурфатлара» и веселила, и расслабляла одновременно. Оба чувствовали себя взрослыми и считали, что это их первое настоящее свидание. Заканчивая трапезу в кафе, оба подсознательно чувствовали, что их ждет какое-то продолжение. Какое? Никто не знал. Но что-то должно было произойти, как это показывают в американских фильмах.

– Кристина, – робко начал Мирча, нежно обхватив ее за талию. Ранее она аккуратно высвобождалась от такой фамильярности, давая понять, что еще рано так близко прикасаться друг к другу. Но сейчас даже сама прижалась к нему своим бедром.

– Что ты хотел сказать, милый? Это ласковое слово тоже было произнесено впервые. Мирчу как бы обдало разрядом тока, а спазм в горле так и оставил его с открытым ртом. Хорошо, что она мое лицо не видит, пулей пронеслось в его мозгу.

– Милый, так что ты хотел сказать? – и, развернувшись к нему лицом, она обвила его шею руками.

От такого разворота резко возросло напряжение внизу живота, и он прижал ее к себе, пытаясь поцеловать в губы.

– Ну, что вы здеся секс устроили, никакого стыда в вас нету, – прошамкал какой-то старушечий голос. Нет на вас Чаушеску, совсем распоясались.

Мирча и Кристина оттолкнулись друг от друга, как одноименные заряды.

– Извините, бабушка, это случайно получилось, – промямлил Мирча, освобождая выход из здания кафе уборщице, выносившей мусор.

Когда дверь за бабкой захлопнулась, Кристина приблизилась к Мирче и стала целовать его в губы.

Мы, в конце концов, свободные люди и делаем что хотим.

– Кристина, пошли ко мне домой, мои предки в театре, и раньше одиннадцати вечера не вернуться.

Выпалив это, он обхватил девушку за бедра и прижал к себе, чувствуя, как прикосновение ее упругих грудей туманит ему голову. Непередаваемая вспышка наслаждения поразила его, он так расслабился, и только дома осознал то, что срочно нужно поменять исподнее. Мирча был явно озадачен, и не знал, что делать. Он чувствовал, что Кристина готова на главный шаг и боялся показаться неопытным мальчиком. Вернувшись в гостиную, он крепко обнял девушку и как молитву стал бормотать, как он сильно ее любит. Его руки чувствовали напряжение ее тела, особенно, когда она стала расстегивать его рубашку. Мирча закрыл глаза и снова поплыл, пытаясь, не снимая блузку, расстегнуть ее бюстгальтер. И вот, когда почти получилось, раздалась настойчивая трель входного звонка. Это просто ошеломило обоих. Звонки не прекращались. Спешно помогали друг другу застегивать блузку и рубашку.

– Кто там? – наконец, проговорил Мирча.

– Мирча, открывай, это Георге, весь день тебя ищу.

– Что ему от меня надо, особенно сейчас, – подумал Мирча. Георге был старостой учебной группы и вечно совал нос не в свои дела. Кроме того, несколько раз делал подходы к Кристине, и это злило Мирчу.

Когда открылась дверь, Георге ветром ворвался в квартиру и сразу пошел на кухню. Даже при желании его трудно было удержать.

– Ну, я так и знал, что вы здесь прохлаждаетесь, указал он на две стоявшие чашки, приготовленные для кофе.

– Кристина, конечно, здесь, но ты ее где-то спрятал.

– Не спрятал, а попросил подождать в гостиной, – сказала вошедшая девушка и восхитительной улыбкой обездвижила Георге. Одноминутная слабость старосты как-то мобилизующе подействовала на влюбленных.

– Тебе, вообще, что надо? – с наступательным напором произнес Мирча. Здесь тебе не универ. Выкладывай, зачем пришел?

– Ну, ладно, ладно, не кипятись, я понял, что пришел не вовремя. И он слащаво посмотрел на Кристину.

– Короче, революция ждет вас, без вашего участия мы не скинем коммуняков. Сегодня на собрании группы мы приняли решение поддержать не на словах, а на деле митинг на Университетской площади. Решение принято единогласно. Вечером на сутки заступаем в палаточный лагерь. Оденьтесь соответственно и возьмите чего-нибудь пожрать. Ваше неучастие не обсуждается. Вот такой вердикт.

При этом Георге открыл холодильник, вытащил бутылку Кока-колы и из горла сделал хороший глоток.

– Все жених и невеста, ждем вас на баррикадах.

Подошел к Кристине, чмокнул ее в щечку, похлопал Мирчу по плечу и ушел.

Вроде бы ничего трагического не случилось, другие студенты уже почти месяц митингуют на площади и спят в палатках, но Мирчу охватило какая-то необъяснимая тревога. Кристина же прямо сказала ему о том, что она боится. Пару минут постояли в гнетущей нерешительности. Кристина взяла Мирчу за руку, и в ее глазах читалось то, что не требовало перевода. Мирча обнял ее, и они уединились в спальне.

Глава 3

Утреннее совещание у посла прошло спокойно. Обсуждался один вопрос, когда президент Илиеску решит проблему митинга «нон-стоп». Население столицы, в целом, спокойно относилось к «шалостям» студентов. Были, конечно, помехи автомобильному движению в центре, но не критические. Автопарк Бухареста еще не был так велик, и до сих пор не хватало бензина. Каждый день на автозаправках выстраивались длиннющие очереди. Поэтому и разговор на совещании особо не получался конструктивным. В стране росла инфляция. Зарплата, выдаваемая дипломатам в местной валюте в леях, таяла за три-четыре дня. Другая часть зарплаты в долларах, Алексей, например, получал сто шестьдесят долларов в месяц, тратилась аккуратно. На часть американской