– Первый и последний раз, – процедил сквозь зубы Афганец.

– Лешенька! – воскликнула я. – Спасибо за доставленное удовольствие! – Я чмокнула его в щечку, которую давно следовало бы побрить, но он ведь не ожидал встречи со мной сегодня ночью? Никогда у меня не случалось такого веселого секса. – Запомню на всю жизнь, как и тебя, дорогой, и твою заботу обо мне! Ты правильно сделал, что дожидался меня.

Афганец сменил гнев на милость, притянул меня к себе, потом предложил совместно посетить душевую, то бишь посидеть в джакузи, что мы и осуществили. После гидромассажа мы наконец отправились спать. Наступило утро.

9 мая, воскресенье

Проснулась я поздно. Торопиться было некуда – выходной, да и прошлый день, вернее, ночь прошла бурно, как в смысле боевых схваток, так и любовных утех. Надо же хоть когда-нибудь отдыхать, право слово. Я и расслабилась.

Открыв глазоньки, Афганца на кровати я не обнаружила. Я даже не слышала, как он встал. Интересно, а Сашка уже проснулся или мой ребенок, как и я, расслабляется? Ладно, выясним попозже, а пока надо привести себя в норму. Женщина всегда должна выглядеть так, словно только что сошла с обложки глянцевого журнала. Правда, взглянув на себя в зеркало в ванной, я поняла, что до обложки, к моему великому сожалению, далековато, как, впрочем, и до последней страницы. Тридцать шесть лет, утро, сумасшедшие приключения накануне… Правда, это дело поправимое.

Потратив минут сорок и использовав все, что имелось в моей сумочке из средств приведения себя в порядок (у меня там обычно лежит гораздо больше приспособлений для сохранения собственной жизни – ведь вначале она, родимая, а только потом – внешний вид), я себе понравилась, решила, что на какое-то место в журнале мод потяну, несмотря на возраст. Улыбнулась отражению (себя надо любить), подмигнула и направилась на кухню (правильнее будет сказать, банкетный зал, в особенности если судить по объему), чтобы позавтракать. Подозреваю, что некоторые люди уже готовились к обеду.

Там никого не оказалось, и я задумалась: не поискать ли ребенка в огромных Лешкиных апартаментах? Или вначале перекусить? Местопребывание самого Алексея Петровича и его телохранителя Вовчика как-то не очень беспокоило. Эти господа в состоянии о себе позаботиться, в особенности если я им не мешаю. Приняв решение запихнуть что-нибудь в желудок (все-таки на любое дело лучше идти сытой, чем голодной), я порыскала по огромному шкафу-холодильнику, надыбала колбаски, масла, нашла в пенале (тоже внушительных размеров) булку, быстро порезала бутерброды, включила электрический чайник, заварила чайку и вскоре мирно сидела за столом, размышляя. За жизнь и здоровье сына в доме Афганца я не волновалась: Лешка не из тех, кто может преднамеренно причинить вред ребенку, да и с какой стати? Увозить его куда-то в заложники тоже не станет: опять же зачем? Наверное, сынуля или дрыхнет, или с Вовчиком смотрит что-то в видеозале. Надеюсь, не порнуху. Хотя ведь все равно не удержишь… В особенности моего ребенка, успешно освоившего подключение к телефонной сети, чтобы вести переговоры с заморскими девственницами, домохозяйками и жрицами любви.

От размышлений меня оторвал топот. Создавалось впечатление, что к кухне приближаются три слона. По голосам я определила, что один из них – хозяин квартиры, драгоценный Алексей Петрович Карташов.

Я тут же повесила на физиономию одну из своих самых радужных улыбок и встретила ею вошедших. Кроме Алексея Петровича, своим присутствием меня осчастливил Вовчик, буркнувший: «Доброе утро!» и застывший столбом у входа, а также один тип, некстати встречавшийся на моем тернистом жизненном пути. О моем знакомстве с ним Алексею Петровичу не следовало бы знать…

– Доброе утро, Леша! – воскликнула я, откладывая бутерброд в сторону. – С праздником тебя, с Днем Победы! И вас, мальчики! Что же ты меня бросил с утра пораньше? Я так рассчитывала на кофе в постель…

Афганец не удосужился даже поздороваться, вместо этого повернулся к третьему прибывшему и спросил кратко:

– Она?

Вместе с Лешкой и Вовчиком на кухне появился Олег Анатольевич Курбатов, с которым я имела честь дважды общаться. Правда, наше общение в основном происходило при помощи памятного подсвечника, результаты приложения которого ясно выделялись на лбу Олега Анатольевича и несколько изменили цвет после нашей последней встречи.

Я перевела невинный взгляд карих глаз на Олега Анатольевича, не единым жестом не показывая, что знаю его лично, внимательнейшим образом его осмотрела, как и он меня, а потом с той же девственной невинностью поинтересовалась у Афганца:

– Леша, а это кто? Ты представишь нас друг другу?

– А ты будто не знаешь?! – заорал Алексей Петрович. Что-то у него с нервами в последнее время. Я, конечно, приложила к этому руку, но тем не менее. Или афганский опыт сказывается? – Ты посмотри! Ты только взгляни на него! Что ты с ним сделала? Ты видишь, что у него на лбу?

Парень молчал, глядя в пол, и меня больше не рассматривал. Вовчик тоже не проронил ни звука. Я ответила с невозмутимым видом:

– У парня на лбу рога, а поскольку его женой я не являюсь, то никоим образом наставить их не могла. Вот если бы, например, у тебя, Леша, они появились, то тогда бы еще каким-то образом можно было бы обвинить меня в несоответствующем поведении, а так, дорогой, извини. Не по адресу. Правда, юноша?

Потупившийся Олег Анатольевич как-то странно крякнул, по всей вероятности, сдерживая смешок, Вовчик скрыл улыбку, а мой сынок, неизвестно откуда взявшийся (или подслушивавший под дверью?), поинтересовался, кому я там наставила рога. Задавая вопрос, он внимательно оглядывал дядю Лешу.

Афганцу совсем не понравился оборот, который принимал разговор, он выдал тираду в мой адрес (которую я опускаю), правда, я не обиделась, к Лешке уже привычная. Милый друг рванул к столу и плюхнулся напротив меня. До этого он, не в силах сдержать свою неуемную энергию, перемещался по кухне, размахивая руками, в непосредственной близости от Олега Анатольевича, которого, насколько я поняла, специально привез, чтобы меня опознать. Олег с Вовчиком остались стоять у двери.

Я посмотрела на парней ласково, потом на Афганца с укором и спросила, почему Лешка не предлагает людям сесть. Почему не показывает себя радушным хозяином?

Мой сынок тут же без приглашения проследовал к столу, сел рядом со мной, забрал мой бутерброд, который мгновенно запихнул в рот, и отпил чаю у меня из чашки. Я велела сыну налить себе чаю в отдельную чашку и сделать столько бутербродов, сколько пожелает: в холодильнике продуктов хватит, чтобы накормить целый батальон.

– Ты тут из себя хозяйку не корчь! – рявкнул Афганец.

– Да я, Леша, за тебя замуж ни за какие коврижки не пойду, – невозмутимо заметила я. – В постели ты, надо отдать должное, хорош, но на мужа никак не тянешь. На отца тем более.

Афганец рот раскрыл, потом закрыл, хмуро глянул на своих людей, так и стоявших у двери с невозмутимым видом. По всей вероятности, Алексей Петрович не понимал, ругаться со мной или наоборот. А я невозмутимо продолжила в том же духе: хвалила его сексуальные возможности, одновременно приводя аргументы негодности Алексея Петровича для создания крепкой дружной семьи, то бишь ячейки общества. Сынок молча слушал, уплетая колбасу за обе щеки.