class="p1">А ещё Сина держал искусно украшенный меч.

Дражко оскалился и двинулся к нему.

Нужно было спешить. И без того малочисленная дружина снова разделилась — часть опустошала сундуки купцов, телеги с товаром, другие направились опустошать закрома горожан. Когда саксы поймут, что до сих пор превосходят налётчиков числом, их боевой дух воспрянет, а к тому моменту лучше оказаться подальше от поселения.

Но кровь кипела в жилах, ярость битвы уже затуманила разум, а способность противостоять толпе врагов придала самоуверенности.

— Сина!

Зов утопал среди прочего шума, но предводитель наёмников оглянулся.

— Сина! — Дражко крикнул снова, подбирая меч убитого Деяном сакса. — Сразись со мной!

Он жаждал славы. Золото, серебро, меха — добыча не значила ничего. Только враг, которого нужно убить.

Сина увидел, как к нему приближается оборванец. Малец, чьи раны, видимо, помутили голову. Он даже не поверил сначала, что вызов бросил именно этот безумец.

— Хватит прятаться, как загнанная крыса!

Удо слишком поздно заметил друга. Дружина всеми силами поддерживала хаос, чтобы прикрыть грабёж, сумы на сёдлах уже набились до отказа заморскими диковинами, отнятыми у одного из купцов. Всё складывалось замечательно, но…

— Куда тебя несёт, глупец?! — прорычал он сквозь зубы, но тут же отвлёкся, отбивая копьё, нацеленное в голову.

Дражко встал в нескольких шагах от строя наёмников. Те и не думали помогать гарнизону — их наниматель со своим добром был под защитой, а это главное.

— Я хочу с тобой сразиться! — заявил Дражко, указывая острием меча. — Не страшись, твоих людей не тронут, пока мы бьёмся.

Сина ухмыльнулся.

— Мальчишка, неужели ты ищешь смерти?

— Я и есть смерть!

Безумец вёл себя слишком самонадеянно, чтобы быть простым разбойником. Но даже на ум не могло прийти, что именно он возглавляет налётчиков.

Однако Сина любил своё ремесло. И необходимость стоять в стороне, пока вокруг льётся кровь, вызывала досаду. Поэтому он решил позабавиться, раз уж дурень сам захотел покончить с жизнью.

— Моё имя ты знаешь, как видно. Так назовись и ты! — воскликнул Сина, перемахнув через стол.

— Ты что делаешь, идиот?! — вдруг завопил Балд. — Ты должен защищать меня! Вернись! Я прика…

Вопль прервал кулак одного из наёмников. Купец рухнул обратно в свой угол, где и остался, не мешая воинам наблюдать за представлением.

— Ну? — Сина вернулся к юнцу. — Как твоё имя?

— Дражко, сын Буревоя. Хватит уже болтать!

Меч блеснул во взмахе и обрушился на врага. Сина закрылся щитом, сразу ударил в ответ. Дражко уклонился в сторону, отпружинил ногой, набросился снова.

Они схлестнулись в яростном поединке. Клинки звенели, выбивали искры, попадая по умбону, или глухо били по полотну щита. Сина, несмотря на тяжёлую бронь, оказался прытким, ловким и быстрым, хоть в последнем и уступал Дражко.

Буревоич пытался подсечь открытые части тела, обманом скрывать настоящие удары, но каждый натыкался на защиту или был вынужден сам защищаться от встречной атаки сакса. Даже сквозь боевое опьянение начало доходить — Сина слишком силён.

Очередной выпад пришёлся по воздуху, а затем перед глазами возник помятый шар умбона.

Удар задел край шлема, но потряс так, будто Дражко принял его по голой макушке. Он рухнул на спину, перед глазами замелькали вспышки, после которых резко потемнело. Секунды помутнения хватило, чтобы сапог Сины прижал его к земле, а острие клинка угрожающе зависло над горлом.

— Дражко, сын Буревоя, — Сина заговорил по-славянски. — Ты меня повеселил, и потому я дарую тебе быструю…

Налетевший всадник с копьём наперевес заставил его прерваться, отпрянуть назад, больно оттолкнувшись от груди поверженного противника.

— Прыгай! — прогремел разъярённый голос Удо.

Дражко увидел перед собой протянутую руку и ухватился за неё.

Удо с рыком закинул его на коня, бросил гневный взгляд на ухмыляющегося Сину и поскакал прочь, уводя за собой дружину.

Над городом раздался гул рога, знаменующий отход.

━─━────༺༻────━─━

С улиц доносились звуки разрушений, смерти и страха. Боевые кличи переливались предсмертными хрипами, истошными визгами, мольбами. Но Живко всё равно бежал туда со всех ног, придерживая подарок Дражко — нож, который непривычно болтался на поясе.

Ещё недавно он был рабом, презираемым всеми пустым местом. Но теперь стал свободным человеком.

А его обидчиков настигла жестокая кара.

Но среди всех этих ублюдков была одна девушка, которая относилась к нему хорошо. Милдрит.

Живко бежал в таверну, моля богов, чтобы они сохранили ей жизнь.

«Только бы успеть!»

По улицам разбегались горожане, носились всадники. Живко двигался перебежками от укрытия к укрытию, чтобы не попасть под копыта лошадей или не быть растоптанным толпой. И всё же чуть не лишился головы, когда попытался прошмыгнуть мимо завязавшейся схватки.

Отброшенный крупом лошади стражник упал прямо на Живко, заставив ввалиться в хижину позади. И только сакс попытался встать, как прилетевший следом дротик снова отбросил его назад. Острие пронзило живот, вылезло из спины и остановилось прямо перед носом Живко, по счастливому случаю закатившемуся под стол.

Всадники уже ускакали, когда он пришёл в себя, с трудом оторвал взгляд от наконечника и перешагнул через стонущего стражника. Неподалёку валялись ещё двое, но эти уже точно сдохли. Сложно жить с раскроенной черепушкой или перерезанной глоткой.

Живко побежал дальше. До таверны оставалось совсем немного, улицы выглядела опустелой, но руяне наверняка заглянут туда перед тем, как скрыться в лесу.

Внутри прятались испуганные горожане, решившие, что в церкви их точно ждёт расправа. Не обращая на них внимания, Живко ворвался на кухню.

— Милдрит!

— Живко!

— Слава бо…

— Ах, ты поганый засранец! — отец девушки набросился на мальчишку, схватил за горло и поднял вверх. — Это твои дьявольские сородичи явились! Ты их привёл, а?! Говори, сучий потрох!

— Папа, нет! Прошу, не надо! — Милдрит кинулась на помощь, попыталась оттащить отца, но куда ей тягаться со здоровым боровом?

Живко до крови царапал руки тавернщика, хрипел, пытался сделать вздох, глядя в налитые кровью, полные ненависти глаза старой обрюзгшей сволочи.

Вдруг стены содрогнулись от криков, когда ворвались руяне.

— Поганые!.. Кхграх!

Тавернщик удивлённо посмотрел на Живко, затем опустил взгляд на торчащий под рёбрами нож и снова на Живко. Тот, опухший, со вздутыми венами, скалился, словно сам чёрт.

— А-а-г-хр-г! — боров взвизгнул, когда Живко повернул рукоять. Хватка ослабла, и мальчишка упал.

— Нет! — завопила Милдрит. — Папа, Нет!

Девушка рыдала над умирающим отцом, пока Живко громко откашливался, приходя в себя на четвереньках.

Руяне жестоко расправлялись с прятавшимися людьми, опрокидывали столы, крушили всё вокруг в поисках добычи. И наконец добрались до кухни.

— Смотри! Девка! Красивая! — воскликнул Круто.

Он уже направился к ней, но тут что-то помешало — мальчишка, скорчившийся у прохода, уцепился