* * *

В двадцатые годы работа по опытному танкостроению шла в конструкторских бюро на территории Германии, а то, что затем втайне создавалось в опытных цехах этих конструкторских бюро, обкатывалось в Казани, в СССР. Уже в мае 1925 года Управление вооружений разработало спецификации для первых немецких послевоенных танков. «Даймлер» (к тому времени уже производивший для рейхсвера бронированные машины SD Kfz 3), «Крупп» и «Рейнметалл» получили контракты на постройку двух танков, вес которых не должен был превышать 16 тонн, максимальная скорость должна была достигать 40 км в час. Танк должен был быть способен преодолевать двухметровую траншею, а также препятствия высотой 1 метр, герметичный, устойчивый к газу корпус, двигатель мощностью 260–280 лошадиных сил. Обязательным условием была установка радиостанции и способность плавать со скоростью 4 км в час. На танке должна была быть установлена башня с 75-мм орудием и пулеметом, дополнительно он должен был располагать двумя другими пулеметными установками, одна из них во второй маленькой башенке в корме танка. Бронирование танка ограничивалось 14 мм, экипаж должен был состоять из шести человек: командир, механик-водитель, радист и три стрелка, один из них в кормовой башне. С целью сохранения тайны танк был назван «Гросстрактором».

К 1929 году все три компании предъявили рейхсверу свои образцы «гросстракторов». Созданные танки соответствовали большинству требований Управления вооружений, за исключением того, что были слишком тяжелы – наибольший вес имел танк «Рейнметалла» (17 580 кг). Надо сказать, немецкие разработчики этого нового оружия не были оригиналами – внешне форма «больших тракторов» напоминала британские танки. Правда, британские бронированные машины имели в то время в качестве основного вооружения трехфунтовую (47-мм) пушку («Виккерс Марк III»), тогда как немецкие – 75-мм орудие, но в целом надо сказать, что шесть экспериментальных немецких тяжелых танков ничего особо нового в практику танкостроения не внесли – это было развитие танковой традиции Первой мировой. Но зато работа над «гросстракторами» позволила создать профессиональные команды танковых конструкторов, таких, как Фердинанд Порше, ставший позднее ведущим танковым конструктором Германии.

* * *

Тяжелыми танками прорыва дело не ограничивалось – следующий заказ в июле 1928 года те же «Крупп», «Даймлер» и «Рейнметалл» получили на разработку легкого танка под кодовым названием «легкий трактор», причем Управление вооружений хотело получить его максимально быстро. «Даймлер» от такой чести самоустранился, в результате чего было «Круппом» и «Рейнметаллом» построено четыре танка. Легкие танки были закончены и готовы к испытаниям через полтора года после получения заказа – за что надо сказать спасибо Межсоюзнической военной контрольной комиссии, покинувшей негостеприимную Германию в начале 1927 года.

Легкий танк должен был быть вооружен полуавтоматической 37-мм пушкой и пулеметом. Управление вооружений определило, что боезапас танка должен был состоять из 150 снарядов и 3000 патронов для пулемета. Спецификациями была задана средняя скорость в 25–30 км в час и 20 км в час – скорость при передвижении по пересеченной местности. Танк должен был быть маневренным и иметь броневую защиту, достаточную, чтобы защищать от 13-мм пуль. Он должен был уметь преодолевать траншеи шириной 1,5 метра и иметь запас хода 150 км. Танк также должен был располагать радиостанцией и по возможности уметь плавать. Максимальный вес не должен был превышать 7,5 тонны.

Конструкционно «легкий трактор» напоминал английский «Уиппет», но значительно лучше вооруженный и технически более совершенный, впрочем, это не имело особого значения. Тактическое предназначение «легкого трактора» было схожим с британскими «коллегами» – плюс к этому «немец» своим 37-мм орудием должен был уничтожать на поле боя вражеские танки.

И «гросстрактор», и «легкий трактор» были машинами традиционного типа – чего нельзя сказать о танке Отто Меркера из фирмы «Крупп». Это была крайне интересная машина – с четырьмя большими колесами и гусеничным ходом. При необходимости колеса опускались, а гусеницы поднимались, и машина могла передвигаться по шоссе на колесном ходу. Шесть опытных образцов этой технически крайне сложной машины были собраны в 1928 году. Каждый из них имел башню с автоматической 37-мм пушкой и легким пулеметом в кормовой части. Три танка имели двигатели «Benz» мощностью 50 л.с., а три – 70-сильные двигатели «NAG». Весили танки по 5,3 тонны, скорость машин на колесном ходу составляла 46 км в час, а с использованием гусениц – 23 км в час.

Иными словами, немцы тоже (хоть и частично) пали жертвами гения Кристи – но пошли по другому пути, нежели советские танковые конструкторы, создавшие серию БТ. Меркер хотел получить танк, в котором водитель, не покидая боевой машины, мог бы за минуту перейти с гусеничного на колесный ход – что довольно трудно сделать даже сейчас, при современной технологической базе. Понятно, что в 1928 году создание такой рабочей схемы натолкнулось на непроходимые трудности. Хотя германская армия отказалась от идеи колесно-гусеничного танка, Крупп отправил чертежи, Меркера и команду конструкторов на заводы «Ландсверк» в Швеции, филиал корпорации Круппа, где конструкция колесно-гусеничного танка была доработана и запущена в производство под названием «Ландсверк» L30.

Но в целом надо признать, что все немецкие танкостроительные экзерсисы донацистского периода, что называется, «в металле» были крайне скромными – чего совершенно нельзя сказать о теоретических разработках в области боевого применения танков. Здесь немцы были (как это выяснилось в первые же дни Второй мировой) впереди планеты всей!

* * *

Первым делом Гудериан со товарищи напрочь отмели идею о том, что танк – это просто подвижная огневая точка для поддержки пехоты при прорыве сильно укрепленной обороны (каковым он считался во всем остальном мире). Прорывать вражескую оборону немцы к концу Первой мировой научились и БЕЗ танков – самой главной проблемой весеннего наступления Людендорфа на Аррас оказался не прорыв укрепленных позиций французов и англичан, а невозможность быстро нарастить ударную группировку уже за линией обороны противника, после ее прорыва. И поэтому Гудериан считал, что танки ни в коем случае не предназначаются для того, чтобы тупо прорывать оборону, быть бронированным тараном для масс пехоты, а обязаны служить ОСТРИЕМ ударного соединения, включающего в себя и моторизованную пехоту, и артиллерию на механической тяге, и подвижные тылы, и саперов с их минами, колючей проволокой и понтонами – тоже на грузовиках. Танковая дивизия, по Гудериану, обязана была уметь и мочь нанести удар, прорвать фронт, вторгнуться в глубину обороны противника – и там самостоятельно вести наступательный бой до полной победы, для чего иметь в своем составе все необходимые рода оружия, ИМЕЮЩИЕ РАВНУЮ С ТАНКАМИ СКОРОСТЬ. Французская военная мысль отводила танкам сугубо тактическую роль – Гудериан сделал танковую дивизию инструментом оперативного искусства!

Немцам, кстати, в плане теоретических изысканий очень помогло то, что в Первую мировую танков у них не было и, следовательно, не имелось в наличии авторитетных генералов, имевших за плечами опыт успешного применения танков в качестве подвижных огневых точек, а вот для французов УСПЕШНЫЙ опыт боев во Фландрии и Шампани стал своего рода стопором для развития танковой мысли. Были, конечно, и во Франции разного рода прожектеры (типа полковника де Голля), которые настаивали на сведении танков в крупные группы, но на оные прожекты никто в верхах французской армии особого внимания не обращал. Июльский прорыв (в 1918-м) у Шато-Тьери и Вилле-Котре, осуществленный при помощи девяти танковых батальонов, увенчался успехом? Увенчался. Немцы бежали в ужасе? Бежали. 10 тыс. пленных и 250 орудий бросили на поле боя? Имел место такой факт. Так какого еще рожна, спрашивается? От добра добра не ищут, если отцы побеждали проклятых бошей с помощью танковых батальонов – стало быть, и детишки ихние должны свои танковые войска строить так же! Неча тут велосипед измышлять…