света, но его брат Паулу призвал его взяться за ум. Это могло быть ловушкой, что очень вероятно. Пока шли переговоры, два штурмана, нанятых в Мозамбике, спустились по канату в море и поплыли к земле. Сбежали. Когда их хватились и объявили тревогу, то стали стрелять по ним стрелами с борта. Но Васко да Гама приказал опустить арбалеты, сказав, что мертвые пилоту их делу не послужат. Поэтому «пусть долго живут». Португальцы пробыли там два дня, но на землю не ступали, потому что местные совсем не вызывали у них доверия. Слишком они были отвратительными на вид.

Они поплыли, держась не очень далеко от берега. Так прошла неделя, они рассекали злые ветры с северо-востока, пока не пришли в оживленный и большой порт, где видно было много парусов. Опять эмиссар султана на борту.

– Ahlan wa sahlan, – приветствовал он. Это Melinde (Малинди[51]), сказал он.

Посетитель привез много апельсинов, разных сочных фруктов и сладостей, и ясное послание от местного суверена – он знает, что они христиане, но это его не беспокоит, потому что у него и так полно войн с другими соседними султанатами, в частности с Момбасой. Он хочет мира со всеми людьми всех богов, и хочет выгодной торговли, поэтому он желает португальцам долгой жизни и доброго здравия. Братья Васко и Паулу да Гама улыбнулись – этот мусульманин казался самым мирным и разумным из тех, с кем они сталкивались до этого.

В знак доброй воли они приказали отпустить несколько пленных, которых они взяли в Мозамбике, и отправили ценные подарки султану и пригласили его сразу прибыть на борт. Тот согласился. Подошел корабльвсего с одной мачтой, но по внутреннему убранству – маленький дворец. Султан на бронзовом троне, на подушках под пышным балдахином, на поясе кривой кинжал из дамасской стали, украшенный зеленым драгоценным камнем, тюрбан с золотой вышивкой. При нем был молодой слуга и музыканты, которые играли на трубах из слоновой кости, хорошо обработанной, высотой с человека. Еще была свита, самое ближайшее окружение, в драгоценностях, а рядом разнообразные блюда со специями. Объедение. Для тех, кто на кораблях, где лишь соления, нечистая вода и мокрый или заплесневелый хлеб, такие яства – манна небесная.

«Эти люди любят погулять и хорошо принимают», – говорили португальцы. Васко да Гама поблагодарил за приглашение и стал рассказывать о своих людях и своем королевстве, великом королевстве – о Португалии. Было время, чтобы рассказать, какие великие дела и подвиги совершили лузитаны, что теперь не боятся появиться в далеких бурных водах. Застолье по времени заняло время трех месс, и на нем зародилась искренняя дружба, обсуждались будущие союзы, а переводчики каждой из сторон хорошо помогали друг другу.

На девять дней португальцы здесь бросили якоря, но, несмотря на все приглашения, Васко да Гама отказывался сойти на берег – боялся предательства. Достаточно было испуга от предыдущего посещения. Однако он позволил многим своим людям появиться на суше. Они ходили по улицам, на которых росли пальмы, дома были покрыты белой известью, а вокруг сады. Это был самый цивилизованный город, из тех, что они видели. В нем чувствовались стиль и богатство, а на горизонте под давящим солнцем виднелись поля с зерновыми культурами с правильным уходом. Это были дни покоя, и капитан-мор приказал отслужить на борту мессу в присутствии всех членов экипажа, чтобы поблагодарить Господа. Вместе с францисканцами брат Педру провел день исповедуя мореплавателей. Потом он достал свое лучшее облачение священника из сундука, книгу для мессы в коже с печатью монограммы IHS[52], маленький ковчег для священных даров – словно переносимая божественная искра, и стал говорить. Это момент внутреннего примирения всех людей. Даже самые дикие варвары были богобоязненны.

Когда подходило время отплытия, местный султан отправил эмиссара к Васко да Гама и пригласил его прибыть к берегу на небольшом судне, лодке. Сами португальцы могли не сходить на сушу – у султана был сюрприз для них.

Гама хотел, чего угодно, кроме сюрпризов в этой части света, на этом конце мира, и сомневался. Он перебрался на корабль «Бэрриу». Каравелла была ближе к берегу – это половина пути, и половинчатое желание быть любезным. Но на каравелле канониры были под рукой, а это хоть какая-то подмога. Васко смотрел в подзорный окуляр – на пляже появилось много людей. Потом показались всадники и много других людей с факелами, хотя ночь еще не наступила. Васко снова был неспокоен. Военный человек по природе своей нервный. Что это за сюрприз с вооруженными людьми? Он приказал нацелить бомбарды. Пушки не высовывались из специальных деревянных отверстий, но огонь горел рядом с фитилями. Рядом его брат тоже смотрел в окуляр, видел толпу, видел, что она увеличивается. Потом различили свиту султана, которая торжественно расположилась в порту. Все выглядело мирно. Васко приказал Николау Коэльу отправиться на землю от его имени, взять несколько безоружных людей.

– Сойти к маврам, и без оружия, капитан?

– Да, – подтвердил Гама. – Оружие вам не поможет против такого числа людей на берегу. Быть без оружия – это знак мира, и вы это подтвердите. Если это все же ловушка, то вам должны за это пощадить жизни.

Так и вышло. Прибытие невооруженных людей очень понравилось султану, и он принял их достойно и с угощениями, к чему не привыкли люди моря. Или просто отвыкли.

Наступила ночь, появились акробаты, канатоходцы, танцоры в разноцветных одеждах, танцовщицы с танцем живота, артисты с пиками – настоящий спектакль, на который стекался народ с криком и ревом, что слышались на расстоянии. Потом люди на конях провели что-то вроде военного парада, показали, как они владеют оружием и управляют скакунами.

Хотя султан был разочарован поведением Васко да Гама, который показывал, что не очень доверяет ему, но все же он дал знак португальцам, что у него есть добрая воля, что все мирно. Султан отправил на борт делегацию, которую возглавил один из его многочисленных сыновей с пожеланием доброго пути и с последним подарком. Как он обещал, это были услуги пилота, штурмана высокого класса, знающего эти моря и небеса, каких мало. Его звали Malemo Canaca[53], как это поняли португальцы.

У мастера навигации были специальные инструменты, похожие на те, что использовали португальцы, а другие были им в новинку, и они показывали большую точность. Также географические карты поразили точностью путей в этой части света – в Лиссабоне за них бы озолотили. На картах можно было увидеть весь Восток, пальцем указать на