– Увидимся, – Димон махнул рукой и отчалил в чёрное.

С трудом переваливая через сугробы, Марина пробралась к центральному входу клуба, сняла лыжи и с невероятным усилием проникла внутрь, преодолев с поклажей целых две тяжеленные двери. Первое, что она увидела за ними, были огромные глаза Олежика.

– Ты где была? – простонал он.

– Пиво пила, – ответила Марина, заметив в его руке банку «Балтики».

Из-за Олежикового плеча показался Петрович – неизменный собутыльник и идейный вдохновитель мероприятия.

– Марин, что за фигня, мы уже идти за тобой собирались…

– Так чего не пошли? – огрызнулась Марина, которой вся эта гоп-компания вдруг стремительно опротивела.

У каждой приличной девушки должна быть подобная история в сумочке, другое дело, что у Марины история была подлинная. Она не боялась вспоминать о ней, но иногда, ночью, когда правят бал неврастения и отчаяние, ей становилось до того жутко от воспоминаний, что приходилось либо напиваться, либо звонить кому-нибудь из знакомых. Либо и то и другое вместе. По прошествии пары-тройки лет она благополучно забыла об этом маленьком приключении, но теперь воспоминание о нём, будто замороженное во льдах «нечто» имени Курта Рассела, чудесным образом ожило и начало стучаться в парадную дверь её памяти.

Она и сама не знала, почему решилась рассказать об этом «ведьмам». Просто во время её второго визита в «Адамовы веки» после общего трёпа, чая и конфет, ей вдруг захотелось поведать окружающим эту историю, в которую при любых других обстоятельствах никто бы никогда не поверил.

Её слушали очень внимательно. Даже Марго ни разу не перебила своими комментариями. После того, как Маринина история растаяла в дыме под лампой, дамы переглянулись между собой.

– Вы, конечно, поняли, с кем именно вам посчастливилось повстречаться? – тихо спросила Нина.

– Именно, посчастливилось! – всё-таки встряла Марго.

Марина поводила ложечкой в чашке с остывшим чаем.

– Честно говоря, я ни разу не отвечала вслух на этот вопрос.

«Ведьмы» переглянулись и понимающе закивали, видимо, ответ Марины их полностью удовлетворил.

– Главное, ничего не бойтесь, – спокойно сказала Катрин. – Это мужики напридумывали о нём всяких ужасов, хотя никто из них с ним ни разу не встречался, и, следовательно, никогда не видел. Мужская зависть, оскорблённое чувство собственника, бессильная злость и ненависть ко всем, кто сильнее – вот что породило тот образ, который представляется каждому, кто слышит его имя.

Марина внимательно посмотрела в серо-голубые глаза, эффектно смотрящиеся на фоне копны рыжих волос.

– Вы так говорите, будто он сейчас войдёт к нам с улицы!

– Не исключено, кстати, – брякнула Марго, прикуривая вставленную в мундштук сигарету.

Звон дверного колокольчика заставил всех, кто был за столом, подпрыгнуть на своих стульях. Чувствуя, как причёска шевелится над черепом, Марина медленно повернулась к двери, спиной к которой сидела.

Там стоял чуть припорошённый снегом парень в дублёнке и маленькой вязаной шапочке, у которого в одной руке висела грязная автомобильная щётка, а в другой – ключи от машины с огромным брелком бело-голубого цвета.

– Ал-л-лё, чей там «мерин» убитый стоит? – с порога заявил он. – Ёба, мне ваще-то ехать надо…

В магазине стало до противного тихо. Марина даже расслышала, как со щётки на пол капает тёмная жижа.

– Что, простите? – наконец подала голос Марго, тем самым вызывая огонь на себя.

Вошедший упёрся в неё тяжёлым взглядом агрессивного гопника, только что включившего «быка».

– Это ты, что ли, меня своим пердилом подпёрла?

Марго аккуратно стряхнула пепел, и медленно, с достоинством, поднялась со своего места. Сначала в направлении незваного гостя устремилась струя дыма, а вслед за ней в том же направлении полетело то, чего Марина никак не могла ожидать:

– Слышь ты, плесень, пещеру завали! Если ты мне ещё раз тыкнешь, я тебе на грудь насру и палкой размажу…

Маринина нижняя челюсть сама собой отчалила от верхней, да так там и осталась. С открытым ртом Марина посмотрела сначала на Марго, потом на остальных «ведьм», казавшихся совершенно невозмутимыми, а потом на гостя, который выглядел уже не так грозно, как раньше.

– Я говорю, меня там «мерин» убитый подпёр, – попытался перехватить тот инициативу, но Марго было не остановить. Она крыла его последними словами, некоторые из которых Марина слышала в первый раз в жизни. Особый шарм ситуации придавало то, что материлась она, не снимая с себя образа старушки-графини.

– …с хера ты тут гандонишь, очкун парашный? Ты что, с бычкой своей толстожопой базаришь, быдлота? Попутался?

От услышанного парень чуть не выронил щётку и ключи. Оглядевшись по сторонам, он хотел что-то сказать, но его лицо неожиданно перекосила нелепая гримаса, и он громко, не закрываясь, чихнул. Висевшие справа от него платья молодости Клавдии Ивановны Шульженко довольно заметно колыхнулись.

– Ты ещё мне тут всё соплями уделай! – гаркнула Марго.

– Спасибо… – почему-то сказал парень, чихнул ещё раз и утёрся рукавом.

– Хорошо, не щёткой, – тихо прокомментировала Катрин, а в это время Марго, насколько возможно в её возрасте, грациозно пошла прямо на парня. Мундштук с дымящейся сигаретой по-прежнему оставался в её руке.

Может, она напомнила гостю его бабушку, или, может быть, школьную учительницу, или он просто офигел от её речей до последней степени, но эффект вышел потрясающий. С лицом гопника произошли странные изменения: из быкообразного оно постепенно превратилось в более или менее человеческое и даже несколько симпатичное. Дальше больше: хозяин лица избавился от шапки, ещё раз вытер нос рукавом и пригладил рукой волосы.

– За шубой метнись, – бросила ему Марго, подойдя на расстояние вытянутой руки.

Тот молча схватил висевшую на вешалке шубу и, встав на цыпочки, аккуратно накинул ей на плечи. Сцена вышла сколь идиллической, столь и нелепой: браток в спортивных штанах прыгает вокруг древней бабули.

– Благодарочка за подгон, – сказала Марго. – Чао, ведьмы, я скоро.

И вышла вон, увлекая за собой дымный шлейф. Парень замер у двери под обстрелом трёх пар глаз – он явно не знал, что ему делать дальше.

– Ну чё обвис, как гандон с поносом? – донеслось снаружи. – Сюда иди!

Парень, мало того, что с виноватой улыбкой попрощался с оставшимися, так ещё и – о, боже! – неуклюже поклонился.

– Вот так, вошёл бичом, а вышел хлыщом, – сказала Катрин, когда дверной колокольчик тренькнул второй раз.

– Как это она его так? – изумлённо спросила Марина. – Ведь форменный бычара же…

Катрин пожала узкими плечиками: