– Mersi, mademoiselle! – неожиданно для самой себя взвизгнула Марина.

– Мадам Шевченко в восхищении! – захихикал Велиор.

Марина чуть не кинула в него салфеткой.

– Не буду, не буду… – Велиор поднял руки, как бы сдаваясь на милость победительнице, – вы лучше пейте, а то, небось, замёрзли…

– Да уж…

Марина взяла чашку в ладони и, чуть подышав кофейным ароматом, сделала первый глоток. Кофе согрел её, словно гладковыбритый мужчина, она даже прикрыла глаза от удовольствия.

– Ну как? – поинтересовался Велиор. – Полегчало?

Марина удовлетворённо кивнула, и тут на лице её визави образовалась такая улыбка, на которую способен разве что Чеширский Кот, да и то по праздникам. Марина чуть не поперхнулась, до того классно это было сделано. Довольный произведённым эффектом, Велиор снова приложился к бокалу.

Пока он пил, Марина успела покрутить головой и восстановить в памяти последние события.

– Зачем, кстати, весь этот спектакль с погоней?

– Н-у-у-у, – протянул Велиор, – своего рода традиция… надеюсь, вы меня понимаете?

Марина понимала. Она всё это очень хорошо понимала, но никак не могла в «это всё» до конца поверить.

Велиор допил, наконец, вино и отставил пустой бокал в сторону. Марина тоже закончила с кофе и отправила под язык комплемент-шоколадку. Последняя создала во рту настолько дивный вкус, что Марине захотелось прикрыть глаза и выдохнуть непристойное: «О-о-о-х».

– Ну, раз мы с вами покончили с формальностями, давайте перейдём прямо к сути, – с интонацией юрисконсульта произнёс Велиор. – Мои наперсницы довели до меня ваше намерение со мной встретиться. Они не ошиблись?

В Марину упёрлись два чуть сощуренных зеленоватых глаза. Марина с трудом, но выдержала взгляд. Вероятно, помогла лежащая под языком шоколадка.

– Нет, не ошиблись, – сказала она твёрдо.

– Прекрасно, тогда я вас слушаю.

Велиор откинулся на стуле и сложил руки на груди. Вышло у него остаточно старомодно, по крайней мере, Марине его жест напомнил какого-то персонажа из очень старого французского фильма. Или, постойте-ка…

Возможно, в том виноват интерьер, а может, что-то ещё, но Марина в который раз за вечер ощутила то самое чувство уже виденного, которое хоть раз в жизни испытывал каждый из нас, так называемое déja-vu. Видела, она всё это, видела! И лицо со спокойной улыбкой, и руки, сложенные как в кино, и даже перстень с фиолетовым камнем на безымянном пальце левой руки тоже видела… но где? Может и правда в кино?

Понимая, что просто так не вспомнить, Марина постаралась отогнать догадки подальше. Она немного поёрзала на стуле, устраиваясь поудобнее, поправила причёску, и, немного сбивчиво, изложила суть проблемы.

Зеленоватые глаза ни разу не моргнули, но Марине было уже несложно на них смотреть. Она успела привыкнуть к их весьма специфичной, чуть зауженной к переносице форме, необычному оттенку зелёного, и мягкому свету, который от них исходил.

Когда она закончила, слушатель сделал такое лицо, будто всё только что сказанное ему приходилось выслушивать миллион раз, и что всё это ему давно и смертельно надоело. Затем погладил несуществующую бороду и хищно ухмыльнулся, от чего лицо приобрело азиатские черты, потом зевнул в подставленную ладонь и снова обрёл прежний расслабленный «голливудский» образ.

– Что ж, случай нетипичный, – важно покивал головой он, – но вполне решаемый. Собственно, нерешаемых случаев не бывает, бывает некогда и лень.

Марина тоже кивнула, не зная, радоваться или горевать. Велиор закинул обе руки за голову и уставился в потолок.

– Если вас интересуют сроки, – задумчиво сказал он, – то здесь никакой конкретики… думаю, на всё про всё уйдёт не более недели… весь вопрос, когда она, эта неделя, наступит…

Марина подумала, что более элегантного ухода от вопроса о сроках выполнения работ она не слышала.

– А сколько я вам буду должна? – неожиданно для себя самой спросила она.

Велиор оторвался от созерцания потока:

– Мариночка, мы же с вами не в овощном магазине…

– И всё же.

Хищная улыбка появилась вновь, но тут же исчезла.

– Ну, раз вы так настаиваете… в качестве компенсации за мои хлопоты я бы попросил вас принять одно моё предложение.

Марина насторожилась:

– Какое?

– Я бы очень хотел, чтобы вы составили мне компанию в одном деликатном, я бы даже сказал, интимном деле…

«Неужели, в баню потащит?» – мелькнуло у Марины в голове.

– …мне до зарезу нужен партнёр для параллельного портрета.

От неожиданности Марина насторожилась ещё больше:

– Параллельный портрет? Это что ещё за зверь?

Велиор снова улыбнулся, на этот раз беззлобно, почти ласково:

– Это когда встречаются два художника, и один пишет портрет другого. Я давно искал партнёра, но никак не находил.

– Но я же не художник, – удивилась Марина.

Велиор хитро прикрыл один глаз:

– Ой ли? По-моему, кто-то из нас двоих врёт.

Марина непроизвольно вспыхнула и начала оправдываться:

– Ну да, я училась когда-то в изостудии при доме пионеров, одно время хотела поступать в «Суриковку», но это же было чёрти когда, ещё в прошлом веке! Я уже лет пятнадцать, наверное, кисточку в руки не брала!

Велиор неожиданно и очень громко расхохотался.

– Чёрти когда, говорите? Целых пятнадцать лет? – в перерывах между приступами хохота голосил он.

Марина не знала, куда себя девать. Она лихорадочно покрутила головой вокруг, ожидая увидеть удивлённые и испуганные лица других посетителей и персонала, но ни тех, ни других приступ хохота её кавалера не интересовал. Разве что одна из лядей за стойкой бросила на Марину оценивающий взгляд через плечо.

Наконец, Велиор успокоился.

– Простите, – утирая слёзы салфеткой, проговорил он, – уж больно вы смешно сказали…

После этого он замолчал и уставился в потолок, где по-прежнему улыбался хвостатый Жерар. Так они просидели довольно долго. Велиор молча гипнотизировал кота и, кажется, о чём-то думал, а Марина, также молча, теребила краешек скатерти.

– Кстати, чего вы так испугались? – вдруг нарушил тишину Велиор. – Это же всего лишь портрет.

«И правда, чего я завелась?» – с удивлением подумала про себя Марина.

– Да и сама не знаю, – сказала она, пожимая плечами, – как-то само собой получилось… а для вас это так важно, да?

Велиор махнул рукой, видимо, в знак согласия.

– Видите ли, Мариночка, – начал он, включив обаяние на максимум, – старинная традиция параллельного портрета в последнее время оказалась совершенно забытой не только здесь, в России, но и во всём мире. Так как я в некотором роде сам художник, меня это обстоятельство ужасно огорчает…