к тому, что парфюмеры стали искать замену и интерес к бергамоту ослаб. Но фермеры приложили усилия, чтобы развивать плантации, производители постарались вернуть качество, а парфюмерная индустрия вернула бергамот на прежние позиции, и это радует всех профессионалов.

Сезон заканчивался, и мы отправились посмотреть на сбор бергамота возле Сан-Карло, маленькой деревушки вдали от побережья, в самой южной точке полуострова. Как только мы выехали из Реджо, всюду появились цитрусовые сады, поражающие своим разнообразием, олицетворяющим образ этого края. Во дворах домов, стоящих вдоль дороги, растут цитроновые деревья, рядом маленькие сады мандариновых деревьев, поля бергамота всех форм, деревья молодые или старые, низкорослые и растущие ровными рядами или слишком высокие, потому что состарившийся владелец больше не может их обрезать. Мы ехали по узкой дороге, идущей в гору, проехали деревню, нам встретились прицепы с фруктами. По краю поля стояли ящики с желтыми шарами. Собирают урожай семьей или нанимают бригаду, калабрийскую или из иммигрантов, как получится. Прицепы проезжают сорок километров, чтобы доставить сырье на завод. Все здесь средиземноморское: белые занавески на окнах, маленькие поля, ползущие вверх по склону и упирающиеся в ближайшую гору, невозмутимые козы, желтые пятна цветов горчицы, блестящая зелень листвы на ярко-голубом фоне неба.

Я царапаю кожуру ногтем, и она отдает зеленую и свежую ноту, богатую, наркотическую: если раз понюхал бергамот, больше его не разлюбишь.

Большинство фермеров в Сан-Карло – члены Консорциума, крупного кооператива, созданного еще в конце тридцатых годов, чтобы в очередной раз поднять производство. Кооператив выжил и, подталкиваемый Джанфранко, стал одним из инициаторов обновления. Сейчас под посадки бергамота заняты тысяча двести гектаров, и продукция настолько популярна, что в последнее время добавилось еще более четырехсот гектаров новых плантаций.

Завод Джанфранко совсем близко от Реджо и расположен в исторических зданиях Консорциума, где до войны масло производили вручную. В этих больших ангарах поток плодов движется по конвейерам к машинам из нержавеющей стали с загадочными названиями pelatrice и sfumatrice. Плоды скоблят, разрубают, выжимают, отделяют сок и эфирные масла. Первый отжим отправляют в центрифугу, чтобы удалить воду, перед тем как отправить их в отстойник и, наконец, профильтровать. Нежно-зеленое масло бергамота наполняет благоуханием лабораторию. Каждый лот отправляют на анализ, прежде чем смешать с предыдущими. Близнецы Джандоменико и Рокко, представители пятого поколения владельцев завода, показывают мне новшества. Они унаследовали увлеченность отца. Мы говорим о возможности контроля качества, безопасности, техническом прогрессе, это язык индустрии сегодняшнего дня. Они с гордостью показывают мне новые сверкающие центрифуги, в пять раз более продуктивные, чем модель, установленная их отцом. Заводу становится тесно, предприятие скоро переедет в новые помещения с видом на море, чтобы удвоить объем производства.

Красота этих мест, популярность бергамота и талант производителя – все это привлекает потенциальных партнеров. Традиционно покупатели приезжали в Калабрию для переговоров с Джанфранко и его конкурентами. Уже несколько лет парфюмеров, маркетологов и жадных до красивых картинок журналистов становится все больше. Прозрачность и образцовость этого предприятия также привлекают и тех, кто заинтересован в долгосрочном сотрудничестве.

Вернувшись в Реджо после прогулок среди древней мозаики садов на берегу моря, мы начали переговоры о закупках с Джанфранко и одним из его сыновей. О бергамоте договорились, по поводу цитрона вели жаркие дебаты. Отец и сын хотели убедить меня в исключительном качестве эссенций, которые они нам пока не продают. Покупатель во мне внимательно слушал, зритель был очарован. Отец и сын говорили оживленно и убедительно, чтобы склонить меня на свою сторону. Мы нюхали плоды, скребли их, смотрели отчеты лаборатории, вставали, активно жестикулируя, и снова садились за стол переговоров.

Страстные, убедительные, то фермеры, то химики, для меня они настоящие наследники истории кельнской воды. Я уеду с образцами и ощущением, что мы на верном пути.

Тем вечером мы с Джанфранко отправляемся на пароме поужинать в Таормину. Он рассказывал мне о проекте Мессинского моста, и мы вспомнили Гомера и «Одиссею». Двадцатью годами раньше мне не хотелось покидать это сердце Средиземноморья, не отдав дань памяти Улиссу. Я отправился к началу пролива к северу от Реджо, чтобы увидеть скалу, возвышающуюся над деревней Сцилла, оставшуюся неизменной, как мне представляется, с момента ее ужасающего появления в «Одиссее». Пещера, в которой скрывалось чудовище с двенадцатью головами, была здесь, в этой скале. По воле Гомера Улисс попал от Сциллы к Харибде, и автор гениально превратил в миф реальные мучения, с которыми сталкиваются в проливе моряки. Этот морской рукав настолько узкий и такой глубокий, что мореплавателям всегда приходится сталкиваться с внушительными водоворотами у сицилийского берега и с мощными течениями перед Сциллой.

Идея построить мост, который связал бы Калабрию с Сицилией, соблазнительно выглядит на карте. Уже давно у нее столько же сторонников, сколько и противников. Появился большой проект подвесного моста. Это единственно возможное техническое решение, учитывая глубину пролива. С расстоянием между опорами три километра он стал бы самым длинным в мире подвесным мостом. Его едва не построили десять лет назад, но потом проект был заброшен из-за стоимости и политики. Так объяснил мне Джанфранко с тяжелым вздохом, который говорил о многом.

Живущие по обе стороны пролива без моста сицилийцы и калабрийцы одновременно соперники и товарищи. Ящики с цитронами и бергамотом встречаются на пароме, терки и прессы работают на обоих берегах. На побережье Калабрии хотят продолжать сажать, собирать и выжимать бергамот. Здесь и нигде больше. Реджо сохранит тень своих высоких фикусов, свою историю и свои сады со спокойной уверенностью в том, что у все большего количества туристов, высадившихся на берег в Мессине, будет появляться желание пересечь пролив, чтобы открыть и красоту Калабрии.

Во время короткой переправы из Реджо в Мессину меня охватило странное чувство. Перед моим мысленным взором предстал Улисс на его корабле, потом я увидел землетрясение 1908 года, цехи с губками для масла бергамота. Калейдоскоп историй, хранителем и рассказчиком которых был Джанфранко. Рядом с этим рыцарем бергамота мне захотелось представить мост над проливом, освобожденный от чудовищ Гомера, наконец соединивший два города, несмотря на прошлые трагедии, сблизив людей, сады и их плоды в обещании общего будущего.

Мастер-парфюмер и белый цветок. Жасмин от Грасса до Египта

– Я хочу выпускать лучшие натуральные ароматы в мире, и для этого мне нужен лучший в индустрии эксперт по поставщикам. Это ты, – с очаровательной прямотой заявил Жак в 2009 году, глядя мне прямо в глаза. Он предлагал мне работу в крупной парфюмерной компании, где он