— Чтобы зажечь, нужно…

Альгидрас вскинул голову, приготовившись слушать, и я со смесью раздражения и обреченности отметила, что мое сердце дернулось и понеслось вскачь. Как же я надеялась, что смогу с этим справиться!

Сколько раз до этого я представляла его здесь, на этой самой кухне, понимая, что этого не случится никогда и ни при каких обстоятельствах. Пять с лишним лет спокойствия, почти забвения. И вот… Я даже слова не могла подобрать. Не чудо — нет. Что-то гораздо более масштабное, чем чудо. Этому даже определения еще не придумали. Вот он здесь. Сидит на корточках у моих ног и смотрит снизу вверх, ловя каждое слово, а я понимаю, что он просто пытается понять, как устроена эта чертова плита. Он собран и сосредоточен. Никаких посторонних эмоций. Ничего.

— Мама!

Димка ворвался в кухню маленьким ураганом, едва не снеся Альгидраса, потому что места для маневра на наших шести метрах не было совсем.

Альгидрас увернулся в последний момент и поднялся на ноги так стремительно, что я снова подумала о том, насколько он со своими рефлексами чужероден в этом мире.

— Что, солнце?

— Давай завтра купим еще желтую? Ну, пожалуйста.

Димка смотрел мне прямо в глаза. Я не купилась на этот взгляд ни на миг. Когда моему сыну было что-то нужно, он становился милейшим созданием: кротким и нежным с умоляющим взглядом серых глаз. Отказать невозможно… было бы, если бы он не пытался пользоваться этим по пять раз на дню. В силу возраста он еще не понимал, что эффект в данном случае был обратно пропорционален количеству попыток. Однако, глядя на его… папу, можно было сказать с уверенностью, что в скором времени мой сын научится манипулировать окружающими не хуже некоторых.

— Мы купим желтую машинку на следующей неделе, — твердо сказала я.

— Давай завтра? — нижняя губа задрожала, а на глазах начали закипать слезы.

Боковым зрением я увидела, как новоиспеченный отец переступил с ноги на ногу. Интересно, при первых признаках истерики он сбежит? Очень захотелось проверить.

— Дима, я уже все сказала. Мы купим машинку на следующей неделе. Не пугай дядю Олега, а то он больше не придет к тебе в гости.

Димка вскинул голову на Альгидраса, прикинул, стоит ли игра свеч, и, видимо, решил, что стоит.

— Тогда на следующей неделе купим еще и зеленую! — объявил вымогатель и сбежал в комнату.

Альгидрас шумно выдохнул и осторожно спросил:

— А почему ты не купишь машинку завтра?

Я тряхнула головой, осознав всю нелепость происходящего. Мы сейчас будем обсуждать методы воспитания общего сына?

— Потому что он без конца что-то просит. Я не могу покупать ему все. Во-первых, это его разбалует. Ты хотя бы раз заходил в магазины игрушек? Чего там только нет, и больше половины из этого он хочет. Детям нельзя потакать во всем.

Альгидрас смотрел молча и очень сосредоточенно, словно ему вправду был важен мой ответ, а я вдруг поняла, что оправдываюсь, и закономерно разозлилась.

— Ты меня будешь учить, как мне воспитывать моего сына? — прошипела я так, чтобы мелкий в комнате не услышал.

Альгидраc тут же поднял руки ладонями вперед, точно сдаваясь, и примирительно произнес:

— Я просто пытаюсь понять правила. Все покупать нельзя, я согласен.

— Спасибо, что поддерживаешь мои методы воспитания. Без этого я бы просто ночей не спала! — с сарказмом произнесла я и, достав из шкафчика кастрюлю, с грохотом поставила ее на стол.

— Что упало? — завопил ребенок из комнаты.

Очень хотелось сказать, что дядя Олег, но я честно крикнула:

— Кастрюля!

Альгидрас дождался, пока я налью в кастрюлю воду из фильтра, а потом осторожно спросил:

— А во-вторых?

— Что?

— Ты сказала, во-первых, это его разбалует. Если есть «во-первых», должно быть «во-вторых». Нет?

— Зануда чертов, — возвела я глаза к потолку, а потом пояснила: — А во-вторых, деньги на лишнюю машинку у меня будут только на следующей неделе!

Я жутко разозлилась, что он как слон в посудной лавке… Ни капли деликатности. Свалился неизвестно откуда…

— Послушай, мы уже говорили о деньгах. Я не знаю, много или мало я зарабатываю по местным меркам… В магазины я почти не хожу и вообще, если честно, не очень хорошо понимаю, почему какие-то ненужные вещи ценятся больше нужных...

Глядя на подбирающего слова Альгидраса, я чувствовала, что безумно соскучилась. До смерти. По нему и по тому чертову придуманному миру, который за столько лет, казалось, истерся и выцвел, как старый снимок. А сейчас оказалось, что ничего не стерлось. Он словно принес этот мир с собой. И пусть на нем были вполне современные футболка и джинсы и — надо же — от него даже пахло каким-то парфюмом, все равно он умудрился притащить свой мир с собой.

Он сбился под моим взглядом, с шумом выдохнул, отчего челка, которая была намного короче, чем пять лет назад, весело взлетела вверх, да так и осталась торчать, снова убавив ему возраст. Я встрепенулась и поняла, что прослушала все, что он сказал.

— Прости?

— Я сказал, что у меня гораздо больше денег, чем мне нужно для жизни, — терпеливо повторил он.

— Да ты что?! — я наконец сообразила, к чему все это, и снова рассердилась. — И ты хранишь их в мешке под подушкой?

Он моргнул, на миг задумался, понял, что я шучу… Интересно, он обрабатывает так каждую фразу, брошенную здесь кем-то? Так же все микросхемы перегорят.

— Не поверишь: на банковской карте, — в серых глазах заплясали черти.

Теперь моргнула я.

— Да ну! Ты знаешь, что это такое?

— Снова не поверишь. Мне же стипендию куда-то переводить должны? Или ты думаешь, что я двоечник?

— Ну ты еще скажи, что она у тебя повышенная.

— Нет. Я не очень силен в истории, сама понимаешь, и в схожих предметах. Но в целом учусь неплохо.

Вот сейчас он бы с легкостью сошел за самодовольного студента.

— Как тебе это удается? — возмутилась я.

— Если чему меня и научили в Савойском монастыре, так это учиться.

Я вздрогнула от подзабытого названия. Он то ли не заметил, то ли сделал вид.

— Так вот: я хочу, чтобы ты забрала эти деньги.

— С какой радости?

— Потому что тебе они нужны, а мне нет. Непонятно?

— Милый Альгидрас, — он, конечно, не вздрогнул, но я отметила, как дернулся уголок его губ. Наверное, ему тоже было странно услышать свое настоящее имя, — я зарабатываю достаточно для того, чтобы покупать своему сыну все необходимое.

— Хорошо. Сыну — да. А себе?

Я раздосадованно махнула рукой, отвернулась к кастрюле, удивившись, что вода до сих пор не кипит, вспомнила, что так и не зажгла газ, и сдвинула кастрюлю с конфорки.