— Ты же сказал, что ты здесь обычный человек. Как ты можешь говорить, что он окажется там?

— Я — человек. Но Альтар нет. Альтар даже с крохами своей силы может здесь многое. И я прошу тебя встретиться с ним. Просто поговорить. Я не позволю ему ничего сделать с вами. Я обещаю. Вы просто поговорите, и ты вернешься сюда. Ты же хочешь ответов? Он может их дать.

— Я подумаю.

— Это можно будет сделать в ближайшие выходные.

— Я сказала, что я подумаю. Не дави на меня. Я тебе не верю и не собираюсь бросаться делать все, что ты пожелаешь.

— Прости, — он поднял руки.

— Тебе пора.

— Это Павел Николаевич?

— Что?

— Твой мужчина — это он?

— С чего ты взял?

— Он смотрит на тебя так, будто ты — его. Он возит тебя на машине. Он предлагал вам пойти куда-то вместе с Димой.

— Даже если так?

Альгидрас, зажмурившись на миг, запрокинул голову, а потом вдруг произнес:

— Не доверяй ему. Он может быть той аэтер, которая должна вас погубить.

Я расхохоталась и тут же зажала рот ладонью.

— Ты псих?

— Надя, он все время рядом с тобой. Альтар чувствует, что аэтер поблизости.

— Если верить тому, что ты тут набредил, то твой Альтар чувствует меня и моего сына.

— Тебя и Диму он стал чувствовать здесь только три с половиной года назад, после того, как вы сюда перебрались. Та аэтер появилась чуть раньше. Незадолго до вас. Павел Николаевич приехал сюда за несколько месяцев до вас с Димой, верно? Альтар говорит, что вы все друг от друга отличаетесь.

— Знаешь, я прямо тебе от души советую почаще это все кому-нибудь рассказывать. У нас тут есть психиатрические лечебницы. Там тебя обеспечат ночлегом, бесплатным питанием…

Альгидрас посмотрел на меня с укором.

— Уходи, — попросила я. — Я от тебя устала.

Он послушно встал и отнес свою чашку с тарелкой в раковину. К моему изумлению, включил воду и вымыл посуду.

— Никак не привыкну, что вода течет из крана прямо в комнате, — пробормотал он.

Я не стала озвучивать вертевшееся на языке «а как восхитили бы Алвара зажигалка и газовая плита». Вместо этого молча встала из-за стола.

Альгидрас вытер руки о джинсы, хотя рядом с раковиной висело полотенце, и повернулся ко мне.

— Можно тебя обнять? — вдруг спросил он.

Сглотнув, я сделала шаг назад. Еще объятий мне здесь не хватало, чтобы окончательно сойти с ума. Он понимающе кивнул и, вздохнув, вышел из кухни. Я слышала, как он зашел в комнату попрощаться с Димкой. Димка спросил, придет ли он еще, на что Альгидрас пообещал обязательно прийти, если его пригласят.

Потом хлопнула входная дверь, и я, закрыв глаза, без сил опустилась на стул. Очень хотелось плакать, но я не могла себе этого позволить, потому что тогда мне пришлось бы объясняться с Димкой. Тот каким-то невероятным образом чувствовал, когда мне становилось грустно, и летел со всех ног меня успокаивать и улучшать мир вокруг.

Думать о том, что мой сын имеет ценность в масштабах целого мира, не хотелось. Думать вообще не хотелось. Хотелось вычеркнуть сегодняшний день из памяти.

Ты придумала сказку. Там в воздухе пахнет счастьем,

В каждом шорохе трав там звучит ожидание чуда.

Если в мире большом сердце рвется от боли на части,

Можно спрятаться в сказку, и больно уже не будет.

Можно жить так годами, взирая на мир без опаски.

Можно верить: ничто не погубит твой остров надежды.

Только северный ветер однажды ворвется в сказку,

И в ней больше не будет так безопасно, как прежде.

Выйдя утром из подъезда, я увидела машину Павла Николаевича. Сам он стоял рядом, закрыв глаза и будто к чему-то прислушиваясь. Я на миг остановилась, сжав ладонь сына, и попыталась представить его этой их аэтер, готовой погубить меня и Димку. Но то ли в нормальном мире мое воображение отказывалось считать кого-либо потусторонней сущностью, то ли рассказанное Альгидрасом действительно было бредом, в любом случае у меня ничего не получилось.

Павел Николаевич распахнул глаза и улыбнулся.

— Доброе утро, Надежда. Здравствуй, Дима! — произнес он, и что-то в его тоне заставило меня спросить:

— Что-то случилось?

— Здравствуйте, — бодро ответил Димка и потянул меня к садику. Ему не терпелось показать друзьям новую машинку.

— Дима, подожди! — дернула его за руку я.

— Отведите Диму. Я подожду вас у сада.

Я отвела Димку, к счастью, не встретив никого из тех родителей, чьи дети были вчера на празднике, и поспешила на улицу. На этот раз машина Павла Николаевича была припаркована рядом с садиком. Он стоял у капота с задумчивым выражением лица.

— Так что все-таки случилось? — спросила я, вновь пытаясь подумать о нем как об аэтер и снова с тем же успехом.

— Чеглок кричит, — с легкой улыбкой произнес он и открыл для меня дверцу машины.

— А чеглок — это птица? — спросила я, когда он сел за руль.

— Небольшая птица из семейства соколиных. Falco subbuteo, — произнес он латинское название.

— И что в этом особенного? — уточнила я.

— Его нечасто слышно в городе.

Я глубокомысленно хмыкнула, потому что понятия не имела, как стоило реагировать на этот экскурс в орнитологию.

— Есть примета: если услышишь или увидишь сокола слева от себя, то это к несчастью, — в голосе Павла Николаевича слышалась улыбка.

— Вы верите в приметы?

— И да, и нет, — пожал плечами он и больше ничего не добавил.

До работы мы доехали в молчании, и впервые за много лет нашего общения тишина казалась неуютной. Припарковав машину, он заглушил мотор и повернулся ко мне.

— Но если уж говорить о приметах… Когда рядом с молодой красивой женщиной появляется вздыхающий юнец, это очень часто ведет к катастрофам.

— Вы о чем? — напряглась я.

— Этот мальчик — ваш студент. Это как минимум непрофессионально, а как максимум просто опасно.

Я почувствовала, как щеки заливает румянцем.

— Павел Николаевич, я не помню, чтобы давала вам право вмешиваться в мою личную жизнь, это раз. А во-вторых, это просто смешно. На каком основании вы сделали такие далеко идущие выводы?

— На основании того, что он вчера провел с вами несколько часов и вы пригласили его домой.

— Вы следите за мной? — не поверила я своим ушам.