– Позови Викентьича.

Через минуту передо мной предстал высокий плотный мужчина лет сорока пяти – пятидесяти с нарождающимся великолепным животом. По виду это был бывший спортсмен, который после ухода из спорта посвятил свою жизнь борьбе с алкоголизмом. Судя по цвету и размерам его лица, алкоголь периодически одерживал в этой борьбе крупные успехи. Однако взгляд Викентьича был ясным и настороженным.

– Я вас внимательно слушаю, – вежливо произнес он.

– Мне необходимо поговорить с господином Силантьевым, – как можно убедительнее сказала я. – Разговор имеет конфиденциальный характер. Майор Левашов очень просил, чтобы этот разговор состоялся. К мерам безопасности я готова.

Викентьич подумал и спросил:

– Кто вы? Представьтесь, пожалуйста.

– Моя фамилия Иванова. Зовут Татьяна.

– Это шутка?

– К сожалению, нет.

– Подождите минуточку, – сказал Викентьич и быстрым шагом удалился.

Мои глаза уже привыкли к полумраку ресторана, и я разглядела, что по углам притаились отнюдь не влюбленные парочки, а молодые мужчины, которые внимательно наблюдали за происходящим. Я поняла, что сегодня среди посетителей «Горизонта» преобладает охрана Силая.

Через пять минут снова появился Викентьич и сказал:

– Пойдемте.

Меня провели в подсобное помещение, и два дюжих молодца прижали меня к стене.

– Коли вы готовы к мерам безопасности, извольте несколько секунд побыть в неподвижном состоянии.

Руки Викентьича зашарили по моему телу. Он достаточно профессионально ощупал меня как женщину, но, увы, непрофессионально как охранник. Затем, видимо, удовлетворенный осмотром, не найдя оружия и ничего другого подозрительного, он сказал:

– Все нормально. Пойдемте.

Мы направились по длинному коридору и дошли до его конца. Викентьич шел впереди меня, двое дюжих молодцов – сзади. Подойдя к массивной металлической двери, Викентьич нажал на кнопку. В динамике послышался голос:

– Кто?

– Я, – ответил он в динамик. – С гостьей.

В двери что-то щелкнуло, и она отворилась.

В следующую секунду я оказалась в небольшой, но хорошо обставленной изысканной мебелью, насквозь прокуренной комнате. Стены были обшиты дубовыми панелями. Сбоку у журнального столика стояли кресла. В одном из них сидел седой мужчина лет сорока пяти, невысокого роста и кряжистого телосложения, одетый во все просторное (брюки, рубашка). Рукава были небрежно засучены по локоть. Человек отчаянно курил.

Силай внимательно глянул на Викентьича. Тот кивнул, мол, все в порядке.

– Присаживайтесь, Татьяна… Иванова, – ухмыльнувшись, сказал он и указал рукой с сигаретой на кресло рядом с ним. Викентьич удалился, в кабинете остались двое охранников. – Слушаю вас.

Его серый, почти стеклянный взгляд впился в меня.

– Алексей Семенович, я не задержу вас надолго. Мне нужно десять минут для вступительной речи, – начала я. – За последние две недели в городе произошла масса удивительных событий, свидетелем некоторых из них я стала волею случая.

Господин Силантьев задергал ногой и начал кивать, давая понять, что он скорее заинтересован в продолжении беседы, чем нет.

– Особо мне запомнился обстрел ювелирного магазина «Светлана» двумя киллерами. Зрелище, должна вам сказать, не для слабонервных. Впрочем, вы не менее, а скорее более, чем я, информированы об этих событиях.

Я сделала паузу.

– Не так чтобы очень, но кое-что слышал. Но вы продолжайте, продолжайте… – сказал Силай. – Вы же просили у меня десять минут.

– Так вот. Все происходящее в городе можно описать в двух версиях. Они во многом противоречат, а зачастую исключают друг друга. Первая заключается в том, что налицо явная разборка между двумя, будем откровенны, криминальными группировками.

– Структурами, – уточнил Силай.

– Ну, структурами. Первопричиной разборок стала конкуренция на рынке ювелирных изделий. А возникла она после того, как ваш конкурент Цигурик нашел канал поставки из-за границы импортного золота, сами понимаете, не слишком высокого качества. Этим он во многом, условно говоря, посадил торговлю в точках, контролируемых вами. Конфликт назревал и раньше, и эти страсти по золоту подтолкнули структуры, – я сделала ударение на этом слове, – к активным действиям.

Первым начали вы, и весьма жестоко. Конкурент не заставил себя долго ждать, устроив взрыв в универмаге «Владислава». Началась война, последовали разборки на Молочной поляне. В результате – часть ваших бойцов в больнице, часть – в морге, некоторые – за решеткой в РУОПе. Ясно, что война может кончиться или миром, или победой одного из лидеров. Соответственно, с летальным исходом для другого. Но это только первая версия. Она лежит на поверхности.

Взгляд Силая остекленел. Губы плотно сжались, но он продолжал кивать. Докурив очередную сигарету, он тут же достал из пачки еще одну, прикурив ее от предыдущей. Я отметила, что он курит самые крепкие сигареты, продающиеся у нас.

– Есть, однако, много вопросов, на которые первая версия не отвечает. И поэтому при более глубоком рассмотрении ситуации возникает вторая. Для этого есть несколько причин.

Первая. Конкуренция между вами с Цигуриком существовала давно, но стороны как-то обеспечивали друг другу относительно мирную жизнь.

Вторая. Рынок золота не является столь привлекательным и прибыльным, чтобы из-за этого разворачивать бурную деятельность со стрельбой средь бела дня.

Третья. И вы, и ваш конкурент несете убытки. И немалые. Есть более цивилизованные способы «посадить» конкурента, как то: натравливание на магазины налоговых инспекторов или сдача канала милиции.

И наконец. Я наслышана о вашей репутации, Алексей Семенович, – вы человек осторожный, умеренный в действиях. Все это не вяжется с обстрелом магазина. Слишком грубо…

Силай стал кивать еще активнее и посмотрел на меня чуть потеплевшим взглядом. На лице его появилось подобие улыбки.

– Следовательно, анализируя вторую версию, вы можете сделать выводы, – закончила я свое изложение.

– Могу… Золото – не нефть. Бороться на таком узком сегменте рынка совершенно неадекватными способами просто глупо. Если бы у меня были проблемы, я бы решил их более технологично. Однако, может быть, вы сами озвучите вывод, поскольку вы так стройно все излагаете…

– Война спровоцирована. Зная натуру Цигурика, можно было предположить, что наезд вызовет жесткий ответ…

– Б…дь, этому паскуде, слону гималайскому, давно надо было уже яйца оторвать! – неожиданно взорвался Силай и разразился такими эпитетами в адрес Цигурика, что слово «паскуда» выглядело ласковым обращением матери к ребенку. – Как этому идиоту до сих пор шею еще не свернули, понять не могу?! – завершил он свой эмоциональный монолог.