— Значит, вы не желаете говорить, а? Вы надеетесь, что мнепридётся разобрать лачугу по камешкам, прежде чем я найду то, что мне нужно?Ошибаетесь, дорогой идальго. Вы не только заговорите, вы вскоре запоёте. Я ужепозаботился о музыке.

Он бросил бечёвку с узлами на стол, свистнув одному избандитов, чтобы он приступил к делу. В тот же момент разбойник с гнуснойусмешкой обвязал верёвку вокруг головы генерал-губернатора, вставив междубечёвкой и головой серебряную ложку, взятую из буфета испанца.

— Погоди, — приказал ему капитан. — Ну, дон губернатор, вызнаете, что с вами произойдёт, если вы не развяжете ваш упрямый язык и нескажете, где храните деньги. — Он сделал паузу, наблюдая за испанцем из-подприщуренных век и ядовито усмехаясь. — Если хотите, мы можем вставить вамгорящий фитиль между пальцами или прижечь пятки раскалённым железом. У нас естьмасса хитроумных способов возвращения немым дара речи. Выбирайте любой. Нозапирательство вам не поможет. Лучше признайтесь сразу, где вы прячете вашидублоны.

Но испанец молчал, высоко подняв голову, сжав губы и сненавистью глядя на своих палачей.

Улыбка пирата сделалась угрожающей.

— Ну-ну, — вздохнул он. — Я терпеливый человек. Даю вамминуту на размышление. Одну минуту. Как раз то время, которое мне понадобитсядля того, чтобы выпить это. — Налив себе тёмной малаги из серебряного кувшина,он залпом осушил бокал и грохнул им об стол с такой силой, что ножкаотломалась. — Вот так я переломаю тебе шею, испанское отродье, если ты непрекратишь упрямиться. Ну, живо говори, где дублоны. Vamos, maldito[49]. А тоузнаешь, как шутить с доном Педро Сангре.

Но в глазах дона Себастьяна продолжала светиться ненависть.

— Я и не знал, что вы способны на такие подлости. Я ничеговам не скажу, грязный пиратский пёс.

Дама внезапно зашевелилась и закричала, перемежая словарыданиями:

— Умоляю тебя, Себастьян, ради Бога, скажи ему всё! Отдайему всё, что у нас есть. Разве это имеет значение?

— Тем более что на том свете ваши сокровища вам непонадобятся, — продолжал издеваться капитан. — Лучше пощадите чувства вашейсупруги. Вы не согласны со мной? — Он в бешенстве ударил кулаком по столу. —Хорошо! Выдавите мозга из башки этого рогоносца, ребята! — И мерзавец поудобнееустроился в кресле, ожидая развлечения.

Один из разбойников взялся за ложку, просунутую междуверёвкой и головой дона Себастьяна. Но прежде чем он начал крутить её, капитанснова его остановил.

— Подожди. У нас есть более надёжный способ. — И его губырасплылись в злобной усмешке. Сняв ногу с подлокотника, пират приподнялся вкресле. — Ведь испанцы души не чаят в своих жёнах. — Обернувшись, он поманилрукой донью Леокадию. — Agui, mujer! Agui![50]

— Не слушай его, Леокадия, — крикнул ей муж. — Не двигайся!

— Он… он ведь и здесь доберётся до меня, — справедливовозразила несчастная женщина.

— Слышишь, ты, болван? Жаль, что у тебя нет и крупицыздравого смысла, которым наделена эта курица. Прошу вас сюда, мадам!

Хрупкая, бледная, маленькая женщина, дрожа от страха,приблизилась к его креслу. Гнусно улыбаясь, капитан, прищурив глаза, устремилнаглый оценивающий взгляд на эту изящную робкую представительницу слабого пола.Обняв донью Леокадию за талию, он притянул её к себе.

— Ближе, ближе, девочка.

Дон Себастьян закрыл глаза и застонал от бешенства, пытаясьвырваться из сильных рук, державших его.

Капитан поднял объятую ужасом донью Леокадию и усадил её ксебе на колени.

— Не обращай внимания на ревнивые вопли этого осла, малютка.Он не сделает тебе ничего, слово капитана Блада. — Запрокинув бедняжкеподбородок, мерзавец, улыбаясь, посмотрел в её расширенные тёмные глаза. Этупроцедуру и последовавший за ней затяжной поцелуй она перенесла безропотно,словно труп.

— Тебе придётся вытерпеть и нечто большее, милочка, еслитвой остолоп-супруг не образумится. Я забираю её, дон губернатор, и надеюсь,что путешествие в моём обществе доставит ей удовольствие. Но вы можете выкупитьжену за ваши спрятанные дублоны. Несомненно, вы оцените моё великодушие. Ведь ямог бы захватить с собой вас обоих.

Ничто не могло причинить дону Себастьяну большие муки, чемугрозы его жене.

— А если я соглашусь, какая у меня будет гарантия, что вы ненарушите обещания?

— Слово капитана Блада.

Внезапный грохот канонады потряс дом, за первым залпомпоследовали второй и третий.

Все были изумлены.

— Какого дьявола… — начал капитан, но сразу же умолк, найдяобъяснение. — Ба! Мои ребята забавляются — вот и всё!

Но он едва ли был бы так беспечен, если бы знал, чтопушечные залпы уничтожили полсотни этих ребят, высадившихся на берег, чтобыприсоединиться к нему, и что около пятидесяти испанских мушкетёров во главе снастоящим капитаном Бладом быстро приближаются к городу, горя желаниемрасправиться с пиратами. И расправа была коротка. Разбредясь по городу, корсарыразбились на группы по четыре, шесть, самое большее десять человек. Внезапноенападение испанцев не дало им возможности соединиться и оказать организованноесопротивление. Одни были убиты на месте, другие взяты в плен.

В столовой генерал-губернатора пиратский капитан, чьёсадистское наслаждение создавшейся ситуацией усиливалось в соответствии сколичеством поглощённой им крепкой малаги, обратил наконец внимание на вопли имушкетную пальбу снаружи. Но он по-прежнему не сомневался, что сопротивлениежителей Сан-Хуана давно сломлено, и считал, что шум на улице — обычноеследствие продолжающихся «развлечений» его ребят. Холостые пушечные выстрелыбыли обычным занятием торжествующих флибустьеров, а мушкеты едва ли остались вгороде у кого-нибудь, кроме пиратов.

Поэтому он не спеша продолжал истязать генерал-губернаторанеобходимостью выбора между потерей жены и дублонов до тех пор, пока упорстводона Себастьяна не было сломлено и он не сообщил, где хранится королевскаяказна.

Но жестокость корсара нисколько не уменьшилась.

— Слишком поздно, — заявил он. — Ты чересчур долгоупрямился, а за это время я по уши влюбился в твою жену. Так влюбился, что несмогу вынести разлуки с ней. Я дарю тебе жизнь, испанская собака, и, учитываятвоё поведение, это больше того, что ты заслужил. Но твои деньги и твою супругуя заберу с собой вместе с кораблями с ценностями, принадлежащими королюИспании.