грозила армия, во-вторых… Впрочем, достаточно было и одного «во-первых». Так и не испытал он тогда чистой деревенской любви… А вот у двоих его однокурсников эти краткие летние романы переросли в нечто большее, и им пришлось-таки жениться на своих красотках. Само собой, вслед за этим — перевод на «заочку» и все последующие прелести взрослой, самостоятельной жизни. Эти ребята быстро исчезли из поля зрения Паши, и больше он о них ничего не слышал. Старая истина: любишь кататься — люби и саночки возить.

* * *

Паша вернулся домой в плохом настроении: вроде бы и хорошее, доброе дело сделал, наказал гопнника и грабителя, вернул украденные деньги (целых сорок копеек!) малолетней жертве, но чувства удовлетворения почему-то не испытывал. Наверное, от того, что все-таки в душе чувствовал: с этим Гвоздем ему еще придется иметь дело и разбираться, тот еще доставит ему немало хлопот и неприятностей. А это ему надо? Тут со своими бы собственными проблемами разобраться…

Дома был один лишь Васька — пришел немного раньше (шесть уроков), а старшие Матвеевы, Тимофей Васильевич и Нина Николаевна, само собой, находились еще на работе. Паша быстро переоделся в домашнее (старая рубашка, синие треники), умылся, перекусил парой бутербродов (белый хлеб, сливочное масло, два кружка докторской колбасы) и пошел в свою с братом комнату.

С Васькой, кстати, еще предстояло разобраться — выяснить, понимает ли тот, что перед ним не Павел Матвеев, а, по сути, совсем другой человек? Младший брат с Пашей разговаривал мало (у него были свои друзья и свой круг интересов), но иногда посматривал с немым интересом… Значит, надо всё же прояснить этот вопрос.

Вскоре Васька пошел на улицу — гулять, и Паша остался дома совсем один. Смотреть по телевизору было решительно нечего, да и не хотелось, если честно, слушать радио — тоже. Так чем бы заняться? Уроками? Лучше чуть позже, когда придут родители, чтобы видели, что он усердно трудится. Это полезно для будущих отношений.

И тут громко, пронзительно зазвонил телефон. Паша поспешил в большую комнату, где стоял аппарат — само собой, советский, стационарный, с трубкой на длинном витом проводе. Взял трубку, сказал привычное «Да».

— Что делаешь? — услышал он Сашкин голос.

— Да ничего, в общем-то… А что?

— Пошли гулять! Мы с Вовкой уже на бульваре.

Бульваром, как уже знал Паша, местные жители называли небольшую улочку за школой. Там в позапрошлом году снесли старые деревянные дома и построили несколько новых шестнадцатиэтажных башен, а образовавшийся проулок обсадили с двух сторон молодыми деревцами, кроме того, поставили красивые фонари. И действительно получился как бы бульвар. Теперь это любимое место прогулок мамочек с маленькими детьми (днем) и тусовка местных подростков (вечером).

— Ладно, скоро буду, — сказал Паша и пошел одеваться.

И в самом деле, почему бы не погулять, не проветрить голову после школы? А заодно и пообщаться с ребятами. Может, еще чего-нибудь новое и полезное для себя узнает…

В гардеробе на его половине обнаружились серые брюки и легкий свитер. Не бог весть что, подумал Паша, но сойдет. Он же с Сашкой и Володькой просто гулять идет, а не на свидание с девушкой… Хотя модная рубашка и новые джинсы ему точно бы не помешали.

Встретились за школой, не спеша двинулись по бульвару. Иногда попадались небольшие стайки местных девчонок и мальчишек, Сашка их представлял вполголоса:

— Это Машка, Ленка и Люська из девятого «в», дурры полные, только о тряпках и говорят… А это уже наши парни, из десятого «б», но мы с ними не очень-то общаемся: они упертые спартачи… О чем с ними говорить?

«Спартачи», перевел сам для себя Паша, это фанаты футбольного клуба «Спартак». Ясное дело, они повернуты на футболе и на своем любимом клубе. И говорят только на эти темы. Хорошо, что он был всегда равнодушен к футболу, поэтому конфликтов с ярыми болельщиками того или иного клуба никогда не имел.

Пока Сашка болтал (Вовка иногда тоже комментировал, вставляя свои пять копеек), Паша напряженно думал. Он тверда решил пригласить Майю в кино на фильм с Челентано, но проблем было две: деньги и билеты. Вторую он, в принципе, мог сам решить: надо лишь приехать в кинотеатр пораньше, часам к восьми утра, тогда появится шанс (отстояв, конечно, длиннющую очередь) взять билеты на один из сеансов. Все-таки «Россия» — большой кинотеатр, почти тысяча мест, да и сеансов много — пять за день. Значит, купить билет в кассе реально возможно.

Но вот что делать с первой проблемой, с деньгами? Он не знал, была ли у его носителя, Пашки Матвеева, какая-нибудь заначка, а спросить не у кого. Не у Васьки же, в самом деле! Но скорее всего заначки не имелось: Пашка был человеком легкомысленным и денег не копил. Да, судя по всему, и не умел это делать. Что иногда получал от родителей, сразу же спускал на мороженое и сладости, которые очень любил. Значит, придется как-то по-другому решать эту проблему.

Для осуществления намеченного плана требовалось рублей пять, не меньше. «Россия» — кинотеатр дорогой, почти такой же, как «Октябрь», значит, билеты там по семьдесят копеек за серию. В «Блефе» как бы две серии, просмотр обойдется в два рубля восемьдесят копеек.

И еще надо будет угостить Майку мороженным — там в буфете, как помнил Паша из прошлой своей жизни, всегда продавали очень вкусный пломбир в вафельном стаканчике (с красной розочкой наверху!) по двадцать копеек. Плюс дорога туда-обратно — на троллейбусе и метро… Не кататься же «зайцем» в присутствии такой барышни! Ну, и букетик цветочков при встрече надо бы подарить, само собой! Это же их свидание, а не просто поход всем классом в кино… Значит, потратит еще полтора рубля.

Просить же у родителей он не хотел — это не саамы лучший вариант. Пристанут с вопросами: кто такая, куда ты с ней идешь, почему так дорого… Всю душу вынут. И не факт, что дадут: скажут, что фильм скоро пойдет в ближайших кинотеатрах, «Рассвет» и «Байкал», а там на дневные сеансы билеты стоят всего по сорок копеек (восемьдесят за сеанс), выйдет всего рубль шестьдесят за двоих. Жди, мол. А ждать он никак не хотел…

И тут взгляд Паши случайно упал на подвал одной из старых, красных пятиэтажек — несколько «хрущоб» стояло по соседству с новыми башнями. Там красовалась вывеска — «Прием макулатуры». «А вот это идея! — подумал Паша и показал ребятам: — Давайте-ка заглянем туде на минутку!»

— Ты что, макулатуру хочешь сдавать? — удивился Сашка. — В школе еще не надоело?

— Тебе деньги нужны? — ответил ему Паша.

— Ну, в общем, да, — протянул Сашка.

— На бумаге много не заработаешь, — веско заметил рассудительный Вовка. — Всего две копейки за килограмм…

— На бумаге — нет, а вот на книгах — да, — возразил Паша. — Смотрите: сдаем десять кило, получаем абонемент на какого-нибудь Дюма или Джека Лондона, доносим еще десять, идем в магазин и покупаем книгу. Она стоит недорого, в среднем где-то два рубля иди два с полтиной. А у спекулянтов на Кузнецком мосту идет намного дороже — два номинала самое меньшее. А какие-то тома — по целому червонцу. Чувствуете разницу?.

— Так книгу еще продать надо! — протянул Вовка. — А на Кузнецком наверняка милиция дежурит. Что, если возьмут за спекуляцию? Из комсомола тут же выпрут, из школы тоже, придется тогда в «путягу» идти, а я не хочу…

— Не бойся, реализацию товара я беру на себя! — уверенно заявил Паша.

Он точно знал, что ни один милиционер на Кузнецком мосту не будет привязываться к школьнику, продающему с рук очередной «макулатурный» том. Это тебе не спекулянта-валютчика с поличным взять, за такие «подвиги» никто тебя в отделении не похвалит, наоборот, скривятся недовольно: развел, понимаешь, здесь детский сад! Малолетками должны женщины-инспекторы из детской комнаты заниматься, а у нормальных мужиков есть дела поважнее и посерьезнее…

Заглянули в пункт приема макулатуры, осмотрелись. Пачки со старыми газетами и журналами принимал хмурый дядька с испитым лицом, народа было немного — всего два человека. Люди еще не втянулись в игру «сдай двадцать кило и купи Дюма». «Отлично, — подумал Паша, — надо срочно брать быка за рога, налаживать бизнес. Пока не поздно. А то потом набегут желающие…» В наличии у дядьки имелось целых пять абонементов: Дюма, «Граф Монте-Кристо» (оба тома, первый и второй) и «Графиня де Монсоро», Герберт Уэллс, «Человек-невидимка. Война миров» да еще прошлогодний Артур Хейли, «Отель. Аэропорт», его почему-то здесь не очень-то брали. «Прекрасно, — подумал