по коридору — опаздывать на историю ему не хотелось, Николай Иванович был строгим педагогом и всегда следил за дисциплиной. Ученики же десятого «а», слегка толкаясь в дверях, вошли в класс физики (астрономию у них вел все тот же Петр Алексеевич). Пока рассаживались и ждали учителя (физик всегда немного опаздывал), Паша спросил у Майки:

— Скажи, что такого тебе Борька рассказывал? Ты аж вся цвела, как душистый майский цветок!

— Ты что, Пашка, мне комплименты сделал? — удивленно распахнула глаза Майя. — С чего бы это? Раньше за тобой я такого не наблюдала…

— Я же сказал, — всё в жизни меняется, — парировал Паша. — Так что же?

— Да вот, говорил, что новый итальянский фильм посмотрел, «Блеф» называется, он сейчас в кинотеатре «Россия» идет. Очень смешной, говорит, с Челентано в главной роли…

Паша кивнул, да знаю такой — действительно, очень хороший, остроумный.

—…только билеты очень трудно достать, — горестно вздохнула Майя, — там очередь в кассы всегда огромная. А я бы сходила…

И с явным ожиданием посмотрела на Павла. Тот подумал, кивнул: ладно, постараюсь что-нибудь придумать. Если, конечно, получится. Надо же придерживаться того образа жизни, который вел Пашка Матвеев! А тот, судя по рассказам Сашки и Вовки, был весьма неравнодушен к красавице Майе. Но интересней всего было то, что и она вроде бы не равнодушна к нему… По крайней мере, не против встречаться… Значит, надо и в самом деле что-нибудь придумать с этими билетами.

* * *

Темой урока на астрономии было строение Солнечной системы. У доски отвечала отличница Вера Сагина. Она бойко перечислила все планете и показала их на учебной схеме.

— Молодец, — похвалил Веру Петр Алексеевич, — как всегда, «пять».

Павел Матвеевич поднял руку (надо же тоже вылезать в отличники!):

— Что-то хочешь спросить? — обернулся к нему физик.

— Нет, дополнить, — сказал, поднимаясь, Паша. — Я читал в журнале «Наука и жизнь» что Плутон не планета, а планетоид. Он по своим характеристикам вроде бы не дотягивает до классической планеты. Например, его масса в шесть раз меньше массы Луны… Да и орбита не такая, как у всех, — гораздо больший наклон по отношению к плоскости обращения Земли вокруг Солнца…

— Верно, — кивнул Петр Алексеевич, — всё так и есть. Поэтому Плутон принято называть малой, или карликовой планетой. Что ж, Матвеев, оказывается, ты не все забыл после своего недавнего падения с велосипеда, кое-что еще помнишь. Приятно это видеть и слышать! Давай дневник, тебе тоже «пять»!

Вера удивленно покосилась на Пашу: оказывается, этот вечный лентяй и раздолбай Матвеев знает то, что ей неизвестно. Интересно, откуда? Неужели и правда — из научно-популярного журнала?

На самом же деле все объяснялось просто: Паша как-то по заданию редакции ездил в один столичный НИИ, занимающийся проблемами дальнего космоса, брал интервью у известного академика (скоро ожидался его юбилей), а тот отказался человеком очень увлеченным и охотно рассказал Паше о своей работе. А изучал академик как раз дальние планеты Солнечной системы. Вывалил кучу интересных фактов и новых научных данных за последние годы, и те приятно разнообразили казенную поздравительную статью в газете. Паша заслужил похвалу от главного редактора (академик потом звонил и очень благодарил) и получил небольшую премию. А попутно кое-что запомнил из жизни космических тел (память у него всегда была очень хорошая). Вот и вся тайна. Но делиться он ею ни с кем бы из одноклассников и даже учителей, разумеется, ни за что не стал бы. Не хватало еще, чтобы психом объявили!

Глава 6

На русском языке выяснилось, что будет диктант. Паша тут же шепнул соседке Кате:

— Давай чендж делать! Я буду с Сашкой, ты — с Володькой! Только на русский, потом поменяешься обратно.

— Зачем? — с подозрением посмотрела на него Катя. — И кто тогда твой диктант проверит? Хочешь двойку получить?

— Сам его проверю! — беспечно махнул рукой Паша. — И Сашке еще помогу. Я его диктант проверю, а ты — Вовкин, чтобы действительно два балла никто не схватил.

— Так ты же ничего в русском… — начала Мелумян.

— Это раньше было, — уже привычно отмахнулся на замечание Паша. — Теперь всё будет по-другому. Давай, Катя, меняйся местами! Поверь, от этого все только выиграют!

Катя пожала плечами, но пересела на другую парту. Однако всем своим видом продолжала показывать недоверие к Пашкиной затее. Сашка, тоже не очень-то веря в пользу такого ченджа, переместился на парту вперед.

— Спасибо, ты настоящая чебурашка! — благодарно кивнул Паша Кате.

— Это в каком смысле? — обиженно надула губы Мелумян. — У меня что, уши большие?

— В смысле — ты настоящий друг! — пояснил Паша.

Русичка Галина Ивановна с некоторым удивлением посмотрела на их маневр, но ничего не сказала: ребята уже большие, десятый класс, пусть сидят, как хотят. И с кем хотят.

Текст диктанта был по Пришвину, ничего особо сложного. После тех испытаний, что устраивал им на журфаке Дитмар Эльяшевич, школьный диктант прошел на ура. Паша тщательно, два раза, проверил собственную работу, а потом еще — и Сашкину, исправил, где надо, ошибки. Друг смотрел на него с большим подозрением, сопел недоверчиво (с каких это пор ты стал знатоком русского языка?), но возражать не посмел. Лишь вздыхал тяжело — не миновать теперь «банана»!

Последний урок в этот день был по Начальной военной подготовке, НВП. Вел его бравый полковник в отставке Федор Кузьмич Кумачёв. Разбирали и собирали на время АК-47, автомат Калашникова. Учебный, разумеется, который сам же военрук в шутку называл саморазваливающимся. И действительно, от многолетнего общения со школьниками (точнее, с их неумелыми руками) не убиваемый, казалось бы, «калаш» пришел в полную негодность — буквально рассыпался от нескольких первых движений. Зато сдавать на нем НВП-нормативы было одно удовольствие: Паша (да и большинство ребят в классе) легко уложились в отведенное на разборку-сборку время.

Затем Паша решил показать класс: попросил поплотнее завязать себе глаза полотенцем (это с удовольствием сделала Катя Мелумян) и проделал с АК-47 те же самые операции, но уже исключительно на ощупь. И снова уложился в норматив. Руки помнили все необходимые движения даже через пятьдесят лет после окончания школы. Результатом эксперимента стало восхищенное «ах!» от девочек и заслуженная пятерка в дневник от бравого полковника. Который сдержанно похвалил:

— Молодец, Матвеев, вот что значит — упорство и тренировка!

После чего заставил еще нескольких ребят проделать то же самое — разобрать и собрать автомат вслепую. Все в основном справились, но побить рекорд Паши по скорости никто так и не смог. В общем, и второй день в школе прошел более-менее успешно. Чему Паша был безмерно рад.

* * *

По дороге домой случилось одно происшествие, которое значительно испортило настроение Павлу. На пустыре он заметил, как некий великовозрастный парень трясет мелкого школяра (судя по всему, из пятого-шестого класса) на предмет денег. По принципу «дай десять копеек, все равно потеряешь».

Мальчишку было откровенно жалко: отдавать деньги он не хотел, но и сопротивляться не смел и не мог. Грабитель был намного старше и гораздо сильнее. И еще — страшнее, с какой-то кривой, пропитой мордой. Парень нагло его обыскивал, выворачивал карманы куртки, брюк и школьного пиджака. «Леха-Гвоздь обнаглел совсем, — мрачно прокомментировал увиденную картину Вовка, — раньше только пивные бутылки на выпивку собирал, а теперь и малышей трясет!»

И пояснил специально для Паши:

— Гвоздь в соседнем дворе живет, в старых бараках. Учился раньше в нашей школе, но после восьмого класса его выперли в «путягу» за плохие отметки и хулиганство. Поставили по всем предметам, не глядя, тройки, и дали под зад коленом. Но и в ПТУ он не удержался — недавно отчислили за двойки и прогулы. Теперь вот ждет, когда его в армию призовут. Нигде не работает, только пьет! И деньги с ребят трясет…

— А что родители, совсем за ним не смотрят? — спросил Паша.

— Да куда там! — махнул рукой Вовка. — У него одна мать, в магазине уборщицей работает, и тоже сильно пьет…

— А доблестная милиция? Почему она Гвоздя не посадит? Это же явный преступник, грабитель!

— Так заявлений же нет, — пожал плечами Вовка, — школьники его боятся, родителям про деньги не рассказывают. Говорят, что якобы потеряли или потратили…

— Ага, — понимающе кивнул Паша, — нет заявления — нет и дела. И статистика милицейская не портится. Там, милиции,, небось, тоже ждут—не дождутся, когда этого Гвоздя в армию возьмут: мол, там его жизни научат, сделают из шпаны