Милдред поднесла ладони к губам. В ее широко раскрытыхглазах застыл страх.

– В вашем номере есть нечто, до чего кое-кому не терпитсядобраться, – продолжал адвокат. – Что вы прячете? Деньги? Письма?

– Я… Известно, что у меня есть кое-какие письма. По-моему,Хэррод спит и видит, как бы их добыть.

– Что значит «известно»? – спросил Мейсон.

– Ну, как вам сказать… Письма были адресованы Ферн… то естьмне.

Адвокат пристально взглянул на нее.

– Вы сказали: «Известно, что у меня есть письма». Так естьони у вас все-таки или нет?

– У меня… да, есть.

– Где они?

– В моей сумочке. Я ношу их с собой.

– Зачем они нужны Хэрроду?

– Чтобы продать их бульварному журналу, наверное.

– Послушайте, юная леди, вы мне лжете. Действительно ли выФерн Дрисколл?

В ее глазах блеснул ужас.

– Да или нет?

– Я… Я не могу сейчас об этом говорить. Не могу, не могу!

Истерически всхлипывая, она упала в кресло.

– Хватит! – вскричал Мейсон. – Кончайте ломать комедию! Унас слишком мало времени. Не представляю, что нас ждет впереди. Если что-нибудьслучится и вы попадете в полицию, скажете, что будете отвечать на вопросы тольков присутствии своего адвоката. Это хоть вы сможете сказать?

– Смогу… А надо ли это?

– Надо! – отрезал адвокат. – Теперь, где третий шпатель? Ихведь было три; один лежит здесь, другой вы воткнули в Хэррода. Где же третий?

– У Китти.

– Как ее полное имя и где она живет?

– Ее зовут Кэтрин Бэйлор. Живет она в отеле «Виста дельКамино». Она из Лансинга. Семья ее купается в деньгах. Ее отец – ГарриманБэйлор, миллионер. Брата зовут Форри. Я беременна от него…

– На каком месяце?

– На втором… Нет, нет, мистер Мейсон, на самом деле я небеременна.

Она снова начала всхлипывать.

Мейсон посмотрел на нее так, что сторонний наблюдатель понялбы, как она ему надоела. Потом он подошел к электрическому щитку, на полу передкоторым валялись вывернутые пробки.

– Надо заявить о происшедшем, – сказал он.

– Нет! Нет! Этого делать нельзя! На это есть причины. Сейчасне время говорить об этом. Я не могу… не могу…

Адвокат вновь отвернулся от нее и стал оглядывать комнату.Заметив на стуле сумочку, он взял ее, открыл и достал туго перевязанную связкуписем.

– Это они и есть? – спросил он.

– Да.

Мейсон засунул связку к себе в карман и снова заглянул всумочку.

– Откуда у вас столько денег? – внезапно спросил он.

Девушка подняла глаза. На лице виднелись подтеки размытойслезами туши.

– Они, наверное, скажут, что я их украла. Если найдут их.

– Чьи это деньги?

– Ферн Дрисколл.

– Вас, следовательно, зовут по-другому. Вы Милдред Крэст, нетак ли?

– Да…

– А Ферн Дрисколл погибла?

– Да. Все было, как я вам рассказывала.

– Успела она что-нибудь сообщить вам о себе?

– Она назвала свое имя. Я спросила, откуда она родом, но онаответила: «Ниоткуда. Таких, как я, у нас называют куклами-непоседами. Я простосбежала от всех неприятностей. Сожгла за собой мосты». Теперь я тоже, как иона, сожгла за собой мосты… – Милдред тяжело вздохнула.

– Как произошла катастрофа? Вас действительно столкнули подоткос?

– Нет. Мы ехали по горной дороге. Было темно. Она всесмотрела и смотрела в окно, потом сказала: «Как здорово было бы погрузиться вэтот мрак. Сразу не останется никаких проблем. Все равно ничего хорошего вжизни уже не будет. Хотите, разом покончим со всем этим?» – «Вы с ума сошли!Конечно нет!» – ответила я. Тогда она вдруг засмеялась каким-то диким,истерическим смехом и схватилась за руль, пытаясь повернуть машину к обрыву. Мыстали бороться. Машина пошла юзом. Я, очевидно, оказалась слабее ее, потому чтов конце концов машина перескочила через ограждение и стала падать в пропасть. Видно,в последний момент Ферн опомнилась и попыталась выскочить из машины, чтобыспастись, но не успела… Остальное вы уже знаете…

В этот момент послышался стук в дверь. Мейсон, щелкнувзамком, впустил Деллу Стрит. Та протянула шефу три шпателя для мороженого.

– Такие же, как этот, – сказала она, указывая на столик вприхожей. – Только стоят они дороже.

– Как это? – удивился адвокат.

– Представьте себе, их продают уже за сорок один цент.

– Почему?

– Женщина, которая ими торгует, сказала, что они недавнополучили новый каталог. Оказалось, что цены уже успели подскочить, поэтому онитут же приклеили на все свои шпатели ярлыки с новой ценой.

Адвокат повернулся к Милдред:

– К сожалению, нам сейчас придется уехать. Я хочу увидетьсяс Карлом Хэрродом и узнать подробнее насчет его ранения. Слушайте, что выдолжны делать дальше. Если кто-нибудь придет и начнет спрашивать вас, чтослучилось, кого вы обнаружили у себя в номере, не ранили ли вы кого-нибудь шпателемдля мороженого, вы должны сказать просто, что отказываетесь отвечать на любыевопросы. Я оставлю вам два шпателя, всего у вас будет три. Снимите с нихярлыки, разорвите их и спустите в унитаз. Все три тогда будут совершенноодинаковы. Если в дело вмешается полиция и разузнает, что женщина покупала вунивермаге три шпателя, все три окажутся у вас в номере.

– А если они узнают и остальное?..

– Не исключено, – ответил Мейсон. – На всякий случай язабираю у вас эти письма.

– Возьмите и деньги.

Адвокат покачал головой:

– Нет. Пусть лежат там, где были. Положите их в конверт инапишите на нем: «Собственность Ферн Дрисколл». Никому об этом нерассказывайте. Не отвечайте ни на какие вопросы… Пошли, Делла.

Мейсон с секретаршей вышли из номера.

В лифте Делла спросила:

– Что мне делать с оставшимся шпателем?

– Сейчас скажу. Хэррод заявил, что моя клиентка ранила егошпателем в грудь. Скорее всего, он видел лишь женский силуэт, освещенный сзади,из коридора. Сам шпатель он видеть не мог. Очевидно, тот вошел в тело, непричинив никакой боли, – ведь его кончик тонкий и острый. Позже, выйдя изотеля, он увидел воткнувшийся в грудь шпатель. Думаю, он так же, как и мояклиентка, не хочет иметь дело с полицией. Поэтому он мне и звонил.