– Как кто? Британские гномы! Они охотноотдают нам свои изделия в обмен на небольшое количество консервированноголопухоидного счастья. Правда, лопухоиды становятся чуть печальнее, но им этотолько на пользу. Магщество до посинения пишет протесты.

Мефодий хмыкнул:

– Вы что, торгуете с гномами?

– Ты не представляешь, как беднымгномикам одиноко под землей. Они целыми днями торчат в кузницах, ищут в толщегор драгоценные камни, а вечерами воют от безделья, как нефтяники в тундре.Неудивительно, что консервированное счастье идет у них на ура.

Мефодий открыл шкатулку. На дне лежалнебольшой белый камень, внутри которого клубился белый нечеткий туман. Рядом скамнем перекатывался темный морщинистый плод, смахивающий на чернослив.

– А это зачем? – спросил он.

– Где? А, я и забыла! Это харизма схаризматического дерева! Полведра таких умыкнули из Эдемского сада для одногонашего клиента. Так… крикливый политик, который продал нам свой эйдос. Ну, я иприкарманила парочку. Собиралась съесть, а потом решила, что у меня и своейхаризмы довольно… Оставь себе!

– А-а! – протянул Мефодий. Он оченьсмутно представлял себе, что такое харизма, но решил не спрашивать. К тому жеУлита деловито взглянула на несвежие ночные тучки и неожиданно заторопилась.

– Ну все! До встречи, великий маг! Будутпроблемы – вопи! – насмешливо сказала она.

Ведьмочка подмигнула Мефодию, повернулась и быстропошла прочь. Дойдя до угла дома, она обернулась, махнула Мефодию ипросто-напросто растворилась в воздухе. Не было ни ослепляющих искр, низаклинаний телепортации, ни перстней, ни волшебных палочек, ничего… Всепроизошло мгновенно и эффектно. Стражи мрака предпочитают обходиться без лишнихдвижений и картинных жестов. Истинная сила – в экономии сил.

* * *

Озадаченный Мефодий добежал до того места, гдетолько что стояла Улита. Он не обнаружил никаких следов – ни выжженных пятен наасфальте, ни острого запаха серы. Ничего примечательного. Валявшийся же нагазоне старый мужской башмак сорок третьего размера, завистливо кусавший миротклеившейся подошвой, явно не содержал в себе ничего потустороннего.

Пытаясь переварить случившееся, Мефодиймедленно побрел в подъезд. «Ее послал кто-то, кто хочет что-то от меня. Этоткто-то, безусловно, маг, причем чудовищно сильный. Пожелай он оказаться в этусекунду рядом со мной – он бы сделал это и без Улиты. Значит, ему важно, чтобыя пошел на встречу по доброй воле и встреча произошла бы именно там, в том домена месте Скоморошьего кладбища», – думал он, поднимаясь в лифте.

Эдуарда Хаврона, разумеется, дома не было. Вэтот час он еще ловил чаевые на скромную наживку из брутальной внешности всовокупности с разумным хамством. Это был именно тот коктейль Молотова, накоторый особенно западали офисные дамочки, посещавшие «Дамские пальчики». ЗозоБуслаева, успевшая поплакать над своей женской судьбой, давно смыла всюкосметику и теперь с аппетитом ела трофейный торт, с хрустом заедая его соленымогурчиком. Вкусовые пристрастия Зозо были неожиданными, как если бы онанаходилась в состоянии вечной беременности.

– Чего ты так долго? – спросила онау сына.

– Да так… Слушай, почему ты назвала меняМефодием?

Зозо наморщила лобик:

– Мефодием… А, вспомнила! Когда мы шлитебя записывать в загс, твой папашка собирался назвать тебя Мишей. Миша Буслаеви все такое. По дороге мы с ним поругались, он вскочил в маршрутку и уехал, а яназло ему, когда заполняла бланк, записала тебя Мефодием. Знаешь, как твойпапашка потом прыгал, когда я показала ему свидетельство о рождении. Всесобирался сменить тебе имя, да так и не собрался. Смешно, правда?

– Очень смешно, – хмуро сказалМефодий. – Но почему именно Мефодием?

– Не знаю, почему… Как-то само в головупрыгнуло. Миша на «М», Мефодий на «М»… Ну ты же на меня не обижаешься, киска?Ты доволен? – спохватилась Зозо.

– Киска доволен и счастлив! –подтвердил Мефодий и ушел в комнату.

Он ощутил вдруг огромное раздражение. Такоераздражение, что боялся даже смотреть на обои и на предметы в комнате, смутноопасаясь, что они сейчас запылают. Вместо этого Мефодий выключил свет, подошелк окну и стал смотреть во двор, на подсвеченный прожектором мусорный контейнер,казавшийся сверху крошечным, как спичечный коробок.

– Отлично! Сейчас проверим, есть у менямагическая сила или нет! – сказал себе Мефодий.

Он решил, что, если сумеет вызвать огонь стакого большого расстояния, это действительно докажет, что у него есть дар. Онсосредоточился. Попытался представить себе мусорный бак вблизи. Вот пакеты, вотсвязанные шнурками лыжные ботинки, гордо возвышающиеся под россыпью всякогохлама, кукла без головы, отодранные деревянные плинтусы, скомканная рекламнаягазета…

Мефодий напрягся. Раз за разом он воображал,как огонь воспламеняет газету, а уже с газеты перекидывается на плинтусы.Бесполезно. Ничего не происходило. Мефодий устал и отчаялся. «И с чего это ярешил, что там есть деревяшки и газета? Ничего же не видно! Да и вообще Улитаменя с кем-то перепутала! Во мне магии меньше, чем в тухлом яйце!» – подумалон, разглядывая в окно бак.

Ему стало безразлично, есть у него магическаясила или нет. Какая разница, в конце концов? Сознание опустело и стало точностеклянным. И именно в этот миг внутренней опустошенности Мефодий увидел вдругпляшущий огонек, возникший невесть откуда и скользнувший по стреле его взгляда.Он удивленно моргнул и тотчас успокоился, поняв, что это был, скорее всего,размазанный по небу свет далекого прожектора, облизывающего асфальтовую змейкуМКАД.

«Ну вот! Никакой магической силы!» –удовлетворенно подумал Мефодий.

Он задернул шторы, разделся и лег спать. Онуже спал, когда над мусорным контейнером поднялся дымок.

Крашеные плинтусы разгораются долго. Вначалепламя лишь потрескивало, но вскоре пылал весь контейнер. Горели даже лыжныеботинки и пакеты с пищевым мусором. Уже под утро, когда мусор прогорел и первыеэтажи дома окутались жирным чадом, приехала пожарная машина и долго стояла уконтейнера, беззвучно мигая проблесковым маячком.

* * *

Мефодий проснулся около восьми. Проснулся безбудильника, но с неприятным ощущением, что школу никто не отменял. Их комнатойвладело сонное царство. Из-под одеяла торчали пятки Эди Хаврона, вернувшегосяпод утро. Попробуй какой-нибудь безумный составитель ребусов найти междупятками великого официанта семь отличий, он тронулся бы от перенапряжения,потому что отличий было только два. Одна пятка была чуть более розовой игладкой, на другой же была маленькая родинка, и она чуть чаще вздрагивала восне.