– Недурно сказано, мой кладбищенскийгений! Ты поэт и философ, взращенный на хилой почве канцелярии мрака. В такомслучае Иуда – всего лишь решивший подзаработать интеллигент, остро нуждающийсяв горсти сребреников… Но хватит кормить друг друга рагу из парадоксов. Вернемсяк делам. Ты уверен, что время настало?

Горбун вскинул голову. Голос его прозвучалфанатично:

– Да. Все ближе день, когда свет и мракснова сойдутся в битве! И мрак победит! Маги света перестанут мешать нам,забьются в свои заоблачные норы, и эйдосы лопухоидов, которые мы вырываемтеперь у них с таким трудом, хлынут к нам нескончаемым потоком… Все что намнужно – это последнее усилие!

Арей посмотрел на него с плохо скрываемойнасмешкой.

– Я в курсе. Очень мило, что тынапомнил… – сказал он.

Лигул остро взглянул на него. Рука невольноскользнула к бедру, где висел меч.

– Ты ведь ненавидишь меня, Арей? Ты бы судовольствием снес мне голову, сорвал бы с меня крюком своего меча дарх иразбил его. А все заточенные в него эйдосы забрал бы себе! – прошипел он.

Арей пожал плечами.

– Возможно. И ты ненавидишь меня, Лигул.Мы все ненавидим друг друга. Это обычная история для мрака. Хочешь – сразимся?Возможно, тебе повезет больше и именно твой сапог опустится на мой дарх, –холодно сказал он.

Горбун впился в него ненавидящим взглядом.Казалось, на дне его зрачков кипит лава.

– Сейчас сражение между стражами мраканевозможно. Нельзя убивать своих, пока стражи света в силе. Но потом я встречусьс тобой, и пусть победит сильнейший, – произнес он.

Арей улыбнулся. Зубы у него были квадратные иширокие, благонадежного цвета слоновой кости.

– Зная тебя, я бы сказал: пусть победитподлейший. Не правда ли, Лигул? – уточнил он.

Горбун заскрипел зубами, но справился с собой.Его рука выпустила рукоять.

– Когда-нибудь мы еще вернемся к этомуразговору. А пока займись мальчишкой! Двенадцать лет уже прошло. Его дар нуженнам, – сказал он медовым голосом.

– Дар, дар… Нужен мраку, нужен стражамсвета… Насколько я знаю, в Канцелярии до сих пор не определились, в какой меренам стоит доверять мальчишке. И главное, почему его дар возник. Или я неправ? – усмехнулся Арей.

– Не стоит недооценивать Канцеляриюмрака, мечник… Мы не определились лишь потому, что не хотим делать поспешныхвыводов. Нас интересует только то, что известно наверняка. Дар мальчишки –темный дар, но он отлично обходится без дарха, что уже само по себеподозрительно. Обходиться без дарха – свойство стражей света. Ему,единственному из нас, не нужны эйдосы, чтобы поддерживать и увеличивать своюсилу. А силы его очень значительны. Он, рожденный в минуту затмения, впитал всебя восторг и ужас миллионов смертных, наблюдавших истинный мрак. И именнотогда в нем пробудился дар. Он научился, не осознавая того сам, накапливатьэнергии, самые разные: любви, боли, страха, восторга – чего угодно. Он делаетих своими и может использовать. Мальчишка работает как огромный аккумулятормагии. Эта сторона его дара нам вполне известна.

– То есть наш милый Мефодий Буслаевбиовампир? – с иронией уточнил Арей.

Горбун покачал головой, сидевшей на туловищетак криво, словно она была нахлобучена в большой спешке.

– Нет. Биовампир – это тот, ктовыкачивает энергию, присасываясь к энергетической ауре человека и выпивая ее докапли. Жалкое существо, шакал. Мальчишка же плевать хотел на всякие там ауры,хотя и видит их. Он уникален, он ловит стихийные выбросы энергий. Человек этогодаже не замечает. Он выбрасывает свой гнев в пространство, просто чтобыизбавиться от него, – и тот спокойненько попадает в кладовые к нашемумальчику, который даже не подозревает об этом. В схватке со стражами светаМефодий может стать незаменимым бойцом. Он будет выкашивать их десятками, дажезлатокрылых. Если мы, конечно, сумеем должным образом его подготовить. Стражмрака, не умеющий владеть своим даром, – ничто. Но опять же – первойзадачей Мефодия будут не сражения. Скоро ему тринадцать, а ты знаешь, где ондолжен быть в этот день.

– Еще одна мысль, глубокая, как нашибездны, Лигул… Сегодня ты в ударе – изрекаешь прописные истины со скоростьюучительницы очень средней школы. Согласись, если бы не подготовка мальчишки, тыотлично обошелся бы без меня?

Горбун осклабился, показав мелкие проеденныезубы.

– Арей, никто не спорит, что ты лучший избойцов мрака. Хотел бы я знать, какой способ боя тебе не известен. И ты отличноумеешь передавать свое знание. Но позволь напомнить тебе кое-что. Когда-то тыкак будто даже имел отношение к древним богам, и языческие народы славили тебякак бога. Затем, уже в Средние века, после той истории, не буду напоминатькакой, ты угодил в ссылку. Не забывай, где ты был, пока я не вытащил тебя!..Неприятное, тусклое, безрадостное место. Кажется, заброшенный маяк на далекойсеверной скале в океане? Я не ошибаюсь?

Арей угрюмо посмотрел на горбуна.

– Ты не ошибаешься. Ведь именно ты мне иустроил эту ссылку, Лигул. Сам устроил, сам и вытащил. Старый враг надежнеедрузей уже тем, что всегда о тебе помнит. И знаешь, что самое забавное? То, чтои я не забыл, – негромко сказал он.

Горбун быстро и тревожно взглянул на него.

– Ну-ну, не надо благодарности, старина.Какие тут могут быть старые счеты? – сказал он. – Ты найдешьмальчишку, вступишь с ним в контакт и будешь его тренировать! Он должен статьне просто бойцом мрака, знающим все штучки! Он должен стать ужасом мрака,кошмаром мрака, возмездием мрака – чем угодно! Эта девица, как там ее… твояслужанка… поможет тебе… Не так ли?

– Улита не служанка! Заруби это себе на…горбу! – негромко сказал Арей.

Лигул побледнел. Удар попал в цель.

– Она хуже, чем служанка! – крикнулон. – Она рабыня мрака. Она была проклята еще во младенчестве, причемродной матерью, которая занималась черной магией. Эйдос у нее забрали, осталасьтолько дыра. По книге жизни и смерти, твоя Улита давно мертва. Да девчонкудавно должны были точить черви! Непорядок получается, а? Спорить с самойсмертью, которая не знает ошибок! Надо было прикончить девчонку, но тутпоявился ты. Зачем, с какой радости? Даже дал ей какую-то часть своихспособностей. Была бы хоть красавица, а то ни то ни се… Мы махнули на эторукой. Какая разница, чем занимается выживший из ума барон мрака в своемразрушенном маяке?

– Молчи! Не касайся своими грязнымипальцами памяти той, чьего ногтя ты не стоишь!