посмотрел на него, подумал, внятно поговорил трубку:

- Этому надо дать, очень уж важную позицию занимает на пути к Москве. Но о премии вы не забудьте.

Судя по еле слышной возне, вытащил из внутреннего кармана уже ветхий небольшой блокнот, в который, как попаданец знал еще из информации XXI века, И.В. Сталин заносил данные по производству различного типа техники и боеприпасов.

Внимательно посмотрел. Видимо, имеющие данные его не удовлетворили, он нахмурился и назвал цифру снарядов, гораздо меньшую, чем ожидал Сергей Александрович. С таким запасом боеприпасов какое наступление, усидеть бы кое-как в обороне.

Сталин, видимо, понял, что чрезмерно скуповат. Но что делать, производили в 1941 году очень скудно. Раз уж Вождь сам занимается распределением, куда уж дальше!

- Нет нужных людей, таких, как вы, товарищ Романов, - посетовал он, - потребителей много, все просят – умоляют. Но вот, чтобы самим что-то делать ни-ни!

Попаданец чуть его не пожалел. Всю свою предыдущую жизнь в Москве И.В. Сталин подбирал по степени преданности ему, Хозяину. Оказалось, что надо было брать в первую очередь работоспособных, способных. Теперь вот пытается переделать аппарат и армию, мучается.

- Я слышал, с боеприпасами может работать Ванников, может его в наркомат поставить.

- Ванников арестован, - сухо прокомментировал просьбу великого князя Сталин. До войны этого было бы достаточно. Хотя до войны он и не подумал просить за арестованных. Знал, чем такие слова заканчивались.

Но была тяжелая война, которая многое изменила. И Хозяин продолжил:

- В принципе, можно попробовать. Нет нужных людей!

И еще весь в тяжелых думах сухо попрощался:

- До свидания, товарищ Романов, не теряйтесь!

«Угу, товарищ Сталин, конечно, - подумал Сергей Александрович, - как только, так сразу, было бы что говорить. Иную информацию лучше бы и не передавать. Издревле так, гонец – первая жертва плохой новости. И вряд ли Сталин здесь исключение из долгого ряда диктаторов».

Прошелся в свой кабинет, стал работать с картами. Сначала посмотрел на общую, на весь фронт Германии и Советского Союза. Оптимизм она не навевала. Немецкие войска быстро продвинулись глубь страны и когда их удастся остановить, никто не знал. Хотя как раз попаданец пока единственный из современников не чувствовал, а четко представлял, что немцы скоро будет остановлены. А потом их станут гнать и чем дальше, тем быстрее.

Проблема в том, что это произойдет не автоматически, а с общими усилиями. Общая тенденция ближайших реальностей, в том числе и этой, будет такой же. СССР, проиграв вначале почти сокрушительно – немцы до столицы дошли тысячи километров! Но потом поднатужились и погнали не только по своей, но и по зарубежных стран.

То есть объективно боятся за СССР нечего. Убьют тебя, сын вырастет. Лишь бы в нашей страны либероссия к концу ХХ века не выросла. Лучше уж опять императорская Россия.

Но пока надо думать о нашей стране в годы Великой Отечественной войны. Ведь действующая сила развития человеческой цивилизации, в том числе и нашей страны – это люди. Субъективный фактор, который знать не желает объективных законов.

И хотя самим законам на это наплевать и они достаточно жестко лягаются в ответ, но общая картина развития человечества сильно размывается.

Отталкиваясь от конкретики, попаданец понимал, что гитлеровская Германия зарвалась. И уже самим своим выходом она подписала грядущее поражение.

Но где их удастся остановить – на дальних подступах? На ближних подступах? Отдав предварительно саму Москву или, что еще хуже, как в войну 1812 года отдав вражескую армию за столицу? Немного ли это, ведь даже после эвакуации в городе оставались сотни тысяч человек и… его жена с малолетним сыном!

Нет, этого не должно произойти! Сергей Александрович решительно подвинул к себе крупномасштабную карту Можайской линии обороны. Если первую он рассматривал пока как больше теоретический зритель, типа школьника или студента, то уже вторая карта была для него рабочей, на которой он создает свою победу. Недавняя атака, которую он первоначально хотел, как-то сама собой заглохла в череде забот. Солиднее надо подготовится!

Итак, первое, – это пополнение. Неудачное наступление группы Гота способствовало изменению сил. По крайней мере, до прихода общевойсковой армии. Какая это будет, он не знал (а из будущего не помнил), но в любом случае, будет много. Это ведь в СССР существовало полтора десятка фронтов, семь десятков армий. У Германии одномоментно было 3-4 группы армий (в начале войны 3) и немногим больше десяти армий. Соответственно и размеры.

Но пока прилично потрепанная танковая групп растеклась по всей Можайской линии обороны. Ведь гады иные участки фронта никак не прикрываются. Вот ведь нахалы!

Теперь наши силы. в Можайской линии обороны всего обороняются пять армий. из них в войсковуюгруппу входят три - 5, 16 и 33. Слабые армии, честно говоря. Создавались уже во время немецкого наступлении и создания обширного «котла». Вот и создавались армии из чего можно. И его резерва, тоже не очень-то и большого. Особенно мучил недостаток танков. Как тут наступать?

Ладно сделаем два варианта. Вызвал к себе начальника штаба группы полковника Михайлова, объявил ему:

- Наступаем!

Посмотрел на удивленное и какое-то радостное лицо Михайлова, повторил:

- Да наступаем. Создайте мне два плана наступления – с полным подкреплением – люди, самоходки бригады и минометы. И второй вариант, когда нам успеют подойти только людские пополнения.

Глава 7

Цель грядущего момента – обязательный разгром 3 танковой группы, - твердо сказал Сергей Александрович, - или, как минимум, так его так расколошматить, чтобы ее год не было ни слышно, ни видно на советско-германском фронте. Да, сил у нас откровенно мало. Но ведь и Гота тоже не много. Пощипали на днях. Главное, чтобы немецкие общевойсковые армии не высвободились у Вязьмы и не подошли к фронту.

Полковник Михайлов, как начальник штаба группы мыслил более конкретно:

- А что, наши окруженцы больше не будут прорываться?

- Нет! - отрезал бригадный комиссар, затем более мягко добавил: - мы с вами люди военные. То, что они без поставок продовольствия и боеприпасов, практически без командования дрались более двух недель, а кое-кто и дальше – вечная им слава и такая же память. Пусть литераторы потом поют им оды. А нам надо дальше воевать. Война ведь продолжается, немцы уже под Москвой.

- Слушаюсь, товарищ бригадный комиссар! - согласился Михайлов.