После операции рана быстро заживала. Чаще выходил во двор: уже пригревало весеннее солнце. Пошел сфотографировался — маленькая такая фотография, послал домой.

— «Скоро выпишут», — сказала Мушка во время одной из перевязок. Я это и сам видел. Прошло еще несколько дней. Швы сняли, рана закрылась.

Точно не помню, но где-то в 20х числах апреля 1944 г. меня выписали.

Прощай, Моршанск, прощай, госпиталь!

ОТ КОВЕЛЯ ДО ВАРШАВЫ

Из госпиталя попал в запасной полк в Борисоглебск. Решил, что связистом больше не буду- хватит с меня, “хлебнул” счастья. Когда спросили, кем был на фронте, сказал: артиллерийским разведчиком. Служба эта мне знакома, ведь отделения связи и разведки — в одном взводе управления. Основные приборы стерео разведчика — стереотруба, бинокль, буссоль; надо уметь пользоваться топографической картой. Все это я знал, умел. В Борисоглебске пробыл недолго, в начале мая 1944 г прибыл на фронт. Определили меня во взвод управления полковой батареи 76-мм пушек 1107 стрелкового полка 328 стрелковой Пинской дивизии 47 Армии. Армия действовала в составе 1-го Белорусского фронта (создан 20 октября 1943 г. вместо Центрального). После наступления 1943 года Армия занимала позиции на левом крыле фронта, наш полк держал оборону под Ковелем. Так я стал командиром отделения артразведки. Взводом командовал молодой лейтенант Орлов. Он только закончил училище, у него была девушка, посылал ей деньги по аттестату.

На фронте затишье — готовились к боям, полк стоял во втором эшелоне. Мы — разведчики, связисты — проводили полевые занятия: уходили из расположения подразделения в лесок или на луг к р. Турье; связисты “упражнялись” в наведениях линий связи, а мы — в оборудовании НП, ведении наблюдений, обнаружении и нанесении на карту целей. Командир взвода парень был хороший, у нас было время полюбоваться здешней чудесной природой, пострелять в Турье щук.

Турья — речушка неширокая, течет через луг, берега в буйной сочной траве, возле берегов в реке — осока, водяные лилии. Вода чистая, прозрачная. Идешь по берегу и видишь, как щучка стоит в водяной зелени, подкарауливает добычу. Прицелился и одиночным выстрелом из — если и не попадешь — все равно оглушишь: перевернулась вверх брюшком, всплыла. Здесь же у нас котелки — варим что-то, что имело далекое подобие ухи. После этого приятно прилечь на бугорке, подставить себя теплому солнцу, вздремнуть. Лейтенант только предупреждал, чтобы не ложились вниз лицом — отекает, заметно будет, что спали. Жаль, погиб он в Польше: шел из передовой на огневые и попал под артобстрел.

Батареей командовал ст. лейтенант Разваляев, ростовчанин, коренастый, лет сорока, мужик энергичный, всегда бодрый. Любил батарею, лошадей (батарея была на конной тяге), считал профессию артиллериста очень престижной, а артеллерийцев — армейской “интеллигенцией”. Полушутя, полусерьезно говорил: “ Артелирист всегда должен быть чисто выбрит, наглажен и слегка пьян.” Надо сказать, что всего этого он свято придерживался. умел и любил ездить на лошади. В период затишья на передовой или когда отводили на краткий отдых во второй эшелон — проводились занятия, в том числе учились езде верхом, в седле. Случалось, солдат не знал, какую ногу в стремя поставить. всунул левую — Ты какую ногу в стремя сунул?! — понарошку возмущаются бывалые. Растеряется, выдернет, подпрыгнет — сунет правую:

— Ты что, через голову на лошадь садиться будешь? — и рады, что “поймали” простачка, весело хохочут.

От души хохотал и комбат, наставлял:

— Ты на лошади так должен держаться, что если увидит какая дивчина, то пусть и не выйдет замуж, — но подумает…

Новичков, которые только учились держаться в седле видать сразу: по нескольку дней враскарячку ходили. Пренеприятная вещь.

Когда я прибыл в часть, Ковель удерживали немцы, хотя был он почти полуокружен нашими войсками. Оборону противник создал сильную: проволочные заграждения, подходы сильно и с различными “сюрпризами” минированы. В июне Ковель был нами взят, линия фронта выпрямилась. В связи с тем, что немцы применяли много мин, минировали все подходы к передовой, а отступая — и дороги, дома — был приказ каждому подразделению выделить бойцов для обучения саперному делу — обнаружению и обезвреживанию мин. Из нашего взвода отправили Мишу Жадова — молодого паренька, только что призванного в армию где-то из Сибири, на фронте еще не был. Мы уходили на свои ученья, он — в полк, там с ним проводил занятия сапер-старшина. Помню: теплый, солнечный летний день. В тот день полк вышел на полковые учения, за несколько километров от расположения. Обед привезли в походной кухне.

— Нет нашего Мишки, — ошарашили нас сообщением повара. Мы все любили этого веселого русоволосого паренька, он был для нас словно посланником из иного мира, из “гражданки”, рассказывал о жизни, которой мы уже 2–3 года не видели, не знали и даже не представляли, что оно могло быть каким-то иным, чем здесь — не в окопах, не в походах, не в боях, что там, в тылу, хотя тоже тяжело, но люди и любят, и женятся, и детей рожают, и танцуют, и целуются, и ревнуют …

… Как и в предыдущие дни старшина повел группу бойцов на занятия непосредственно на отбитую нами линию обороны противника. Сапер ошибается только один раз. То ли сам старшина, то ли кто-то из бойцов зацепил натянутую в траве проволоку, присоединенную к взрывателю прыгающей мины. Это такая — подпрыгивает примерно на уровень груди и взрывается, посылая во все стороны шарики-шрапнель. Погибли тогда 7 человек. Мише шрапнель пробила шею, там, где застегивается воротник гимнастерки. Случись это на передовой, в бою — это воспринималось бы хотя и тяжело, ведь погибали друзья, но все же как фатальная необходимость: войны, боев без жертв не бывает. Но здесь — боев не было, смерть воспринималась как что-то неестественное, как какая-то нелепость. Похоронили мы его на степной полянке, расцветшей полевыми цветами, и могильный холмик украсили сплетенными неумелыми мужскими руками венками из этих цветов.

,, В начале июля полк занял позиции на передовой. 18 июля 1944 г. наша 47-я армия (командовал генерал-лейтенант Гусев М.И.) перешла в наступление. Вступал в бои и наш полк. Немцев, несмотря на отчаянное сопротивление, сбили с оборонительных рубежей — перевес в силах был явно на нашей стороне. Сильная артиллерийская подготовка, самолеты расчистили путь пехоте. Уже 20-го мы форсировали р. Западный Буг,