— Уходите, а то полицию вызову, — закричала в замочную скважину.

И когда человек медленно поднял глаза, в ужасе вскрикнула. На его лице не осталось живого места, как будто катком проехались, но я все равно узнала Диму. Открыла, и он, чуть не сбив меня с ног, завалился в квартиру. Подставила ему плечо и кое-как доволокла до кровати. Дмитрий был сильно избит и пьян.

— Жеееенечка, солнышко, это ты, — он поднял руку и провел пальцами по моему лицу, — это действительно ты! Я все-таки добрался до твоего дома. Я не мог забыть адрес, выучил его наизусть.

— Тихо-тихо, Дима, — поставила свой палец к его губам. — У тебя все лицо разбито в кровь, наверное, больно говорить?

— Нет, Женечка, не больно, я принял анестезию в виде нескольких бутылок виски, больно будет завтра, а сейчас мне хорошо, ведь ты рядом.

— Дима, кто же тебя так? Надо в полицию позвонить.

— Не надо, Женя, поверь мне, не надо.

— Ты что, кого-то убил?

— Нет, не убил, но мог бы, — он отвернулся.

— Да, что же это такое, Дима? Давай хотя бы врача вызовем?

Он привстал, резко схватил меня за руку и пристально посмотрел в глаза.

— А, если бы убил?

Дима ждал ответа, как будто от этого зависела вся его жизнь. Я долго молчала: думала.

— Ну, не убил же, — тихо сказала.

Он с облегчением выдохнул и лег обратно на диван, видно было, что все движения ему давались с трудом.

— Полежи, я принесу аптечку.

Он

Она пришла с бинтами и мазями и начала делать перевязку очень нежно и аккуратно, а я не мог отвести взгляд от Жени. Она периодически спрашивала, больно ли мне. Но ничего кроме удовольствия, возбуждения и бесконечной нежности к этой хрупкой на вид, но сильной в душе женщине, не чувствовал.

Я пребывал на вершине блаженства, был пьян, но не от алкоголя. Близость ее тела дурманила мозг. Я как наркоман, получивший дозу, пребывал в эйфории, кайфовал, жадно вдыхая ее запах, не мог надышаться. Старался запомнить каждую черточку ее идеального лица, каждое прикосновение, каждую секунду этого вечера. Никогда и ни к кому не испытывал таких чувств. Только к ней, только ее хотел дико, по-звериному.

Она стала моим наваждением. Женя приходила во сне, распускала свои длинные волосы, и мы придавались всю ночь безумному, страстному сексу так реально, что, проснувшись, долго не мог прийти в себя. Я даже готов был поверить в народное придание о том, что рыжие женщины околдовывают мужчин, так как стал одним из тех, кто поддался чарам этой ведьмочки. С утра до вечера и даже ночью в голове была только она, последние дни не мог ни есть, ни спать.

Женя сделала мне повязку на ребра, кстати, весьма профессионально, и перешла к лицу. Она промывала раны перекисью, потом накладывала какие-то мази, ее волосы все время падали мне на лицо, и это было прекрасно. Ради таких мгновений готов был все отдать. Когда Женя в очередной раз с улыбкой заправила упавший локон обратно за ухо, я поймал ее руку и поцеловал в ладошку. Она замерла, но не отстранилась и не вздрогнула, как обычно.

— Зачем ты это делаешь? — спросила.

При этом ее глаза в темноте светились.

«Точно колдунья!»

— Потому, что хочу, — ответил.

Она рассмеялась.

— О-о, это многое объясняет. Ты всегда делаешь то, что хочешь и всегда получаешь то, что желаешь?

— Нет, не всегда, — я перебирал ее пальчики, нежно поглаживая.

— Расскажи мне, что сегодня произошло, — попросила.

Я вздохнул и отвернулся. Тяжело было во всем ей признаться.

«Как Женя отреагирует на то, что за деньги бью людей? Что я запросто могу убить человека? А, если это окончательно и бесповоротно лишит шанса быть с ней?»

Но я не мог врать, хотел, чтобы она знала обо мне все, поэтому не собирался обманывать, но ждал в ответ того же.

— Хорошо. А ты тогда, пообещай, что, в свою очередь, поделишься своими секретами, согласна?

— Не знаю, — вздохнув, сказала Женя и закрыла глаза.

Я видел, как ей было тяжело и поэтому, чтобы отвлечь от плохих мыслей, решился и начал свой рассказ. На одном дыхании выдал ей все: как меня обижали в школе, как встретил Гарика и стал участвовать в боях без правил, как потерял связь с родителями, как они потом водили меня по психологам, как боролся со своими приступами агрессии.

Она молчала, не перебивала и смотрела в окно. Не шевелилась и, казалось, не дышала. Когда я закончил свою историю, в комнате повисла гнетущая тишина, не знаю, сколько она продолжалась, но услышав ее тихий голос, подумал, что мне померещилось.

— Тебя могут убить, — произнесла Женя.

Я не верил своим ушам: она переживала за меня. Эта неприступная, красивая, немного диковатая, неуверенная в себе, но при этом очень сильная внутри женщина, переживала за меня. Это означало, что ей не все равно, она боялась. Первый раз в жизни, я видел неподдельные эмоции, живые, настоящие, по отношению к себе. Сжал ее руку, пальцы подрагивали. Несмотря на внешнее спокойствие, она сильно нервничала.

— Осталось, всего пять боев, Женя. У меня договор, я не могу его разорвать, — продолжил, откинувшись на подушку и закрыв глаза.

— Можно в-ведь уехать к-куда-нибудь за границу, у твоих р-родителей куча денег!

— Нет, я не смогу все время прятаться. Я люблю свой город, люблю свою страну, меня будет тянуть назад. Но если не буду соблюдать условия, меня быстро сделают инвалидом. У них отработанная схема. Самый надежный вариант «соскочить» — это выполнить все условия договора, а по нему у меня еще пять боев и ничего уже с этим не поделаешь. Я сам выбрал этот путь, тем более не могу подвести Гарика. Он очень много сделал для меня в свое время, поэтому просто обязан отплатить ему тем же. Теперь ты знаешь, почему я отказался от Англии. Ну, а ты? Расскажешь свою историю?

Она вздохнула, отвернулась к