с умным человеком, и он был прав. Вася догадывался, о какой сумме идет речь, но, как умный человек, озвучивать ее не стал, а только пожалел, что пришел в гости.

– Вот! – обрадовался Казбек. – Купи у меня картину. Красивая картина, большая, старая, дорогая. Айвазовский. Любой армянин за Айвазовского миллион даст.

Картина действительно была очень хорошая, очень большая, старая и наверняка дорогая. Но совершенно не Айвазовский.

Вася вспомнил, как года три назад Казбек жаловался, что лихие продавцы вкрутили ему за круглую сумму Айвазовского, который на поверку оказался не Айвазовским, а каким-то Гусятниковым. Вася вспомнил о размерах той круглой суммы и тихо порадовался, что Гусятникова вкрутили не ему, а другу.

– Спасибо, князь, – сказал Вася. – У меня знакомых армян совсем нет.

– Найдем! – воодушевился Казбек. – Армянина на любом перекрестке найти можно.

– Нет уж, князь, спасибо, – сказал Вася. – Я Айвазовского не люблю.

– Как не любишь, дорогой? – закипятился Казбек. – Посмотри, какое море. В каждом доме Айвазовского на стенке иметь надо. Он народу нервы лечит!

– Слишком дорогое лечение, – мирно сказал Вася. – Не для меня.

– Черт с тобой, не хочешь Айвазовского, отдам волшебный перстень… – Казбек стянул кольцо с пальца. – Камень твой, изумруд, пять карат.

Вася не разбирался в камнях, но даже ему было понятно, что изумрудом здесь и не пахло. Стекло или, в лучшем случае, синтетика, подумал он, но, как умный человек, рассудил, что волшебная сила кольца может и не зависеть от камня.

– Что же в нем волшебного, князь? – спросил Вася.

– В любом деле всегда везение будет, – сказал Казбек. – Что ни пожелаешь, все исполнится. Любая женщина будет твоя, любые деньги, любое процветание. Удача никогда не покажет тебе свой зад, дорогой.

Вася не был большим мыслителем, но и он сообразил, что, поскольку «Эльбрус» находится на грани разорения, кольцо, несомненно, волшебное.

И еще Вася подумал о том, что везение и так никогда ему не изменяло, и решил не перегружать маленьким кольцом большой корабль своей замечательной судьбы.

– Дорогой, так нельзя! – возмутился Казбек. – Я у жены и детей последние деньги отнял, чтоб тебя в дом пригласить, а ты ничего не покупаешь.

– Извини, – сказал Вася. – Последние деньги могу вернуть.

Казбек мрачно прошелся по немаленькой комнате. Кожа на его лысой голове сбежалась в складки, что означало биение напряженной мысли, искавшей предмет для втюхивания дорогому другу.

– Вот!.. – Казбек вдохновенно ткнул пальцем в небо… – Нашел! Попробуй что-нибудь против сказать, убью.

Вася понимал, князь шутит, но что-то подсказывало ему, что лучше пока помолчать.

Казбек подвел его к огромному, в полтора Васиных роста, стариннейшему зеркалу-псише, закрепленному меж двух тумб красного дерева. И выбросил вперед руку с торчащим как дуло пистолета указательным пальцем.

– Молчи, – сказал Казбек. – Не надо говорить.

– Я молчу, – кивнул Вася, словно пистолет был нацелен на него.

– Вот, – сказал Казбек. – Твоя вещь. У тебя в доме две женщины.

– Три, – не согласился Вася. – Собаку Дусю забыл.

– Тем более, – сказал Казбек. – Женщины без зеркала жить не могут. Так же, как без мужчины.

– Князь, ты всегда прав, но меня пугает размер. Женщин придется сажать на лошадь. Собаку – на подъемный кран.

– Молчи. Не надо говорить. Предки не дураки были, когда любили большие зеркала. А тут вообще родное стекло – большая редкость, оно волшебные свойства имеет, сейчас увидишь…

Псише обладало возможностью двигаться: наклоняться вперед и отклоняться назад. Князь чуть тронул нижний край зеркала и наклонил его вперед. Пространство искривилось, и к Васе приблизилась огромная собственная голова с розовой плешкой и оттопыренными ушами. Казбек отклонил зеркало назад – Васина голова уехала вверх и сделалась махонькой, зато неимоверно удлинились ноги, руки и тулово.

– Ну, – спросил Казбек, – где твой большой живот и кривые ноги?

Возразить было нечего. Ни живота, ни кривых ног в зеркале у Васи не наблюдалось. Зеркальный Вася был элегантен, подтянут, строен, и это обстоятельство стало решающим.

Вася, в знак согласия, кивнул.

– От себя отрываю, – сказал Казбек. – Как другу даром отдаю. За круглую сумму.

Выяснилось, что под круглой суммой оба понимали совсем разные деньги. Борьба продолжалась до ночи, упорная и долгая, с перемирием на закуску и чай, но, в конце концов, все счастливо завершилось. Казбек побежал спасать «Эльбрус», а старинное псише с родным зеркалом переехало в Васину квартиру и стало в ней первым антикварным предметом. Оно просторно расположилось в холле, и его старинная, одухотворенная суть заставила на время притихнуть стеклянную, с искусственной кожей и тонкими ножками бездушную хайтековскую мебель.

Несогласие с покупкой робко высказала никогда не изменявшая жена Лариса.

– Немедленно выкинь эту гадость, – сказала она. – Вносить в дом чужие зеркала – очень плохая примета.

– Не будь дурой, Лариса, – мягко отчитал ее Вася. – Посмотри, какая ты в нем красивая. Как моя секретарша Лена.

В зеркале Лариса действительно была очень даже фотомодельна.

– Я на тебя теперь через зеркало смотреть буду, – обнадежил жену Вася. – Ты довольна, красавица?

Комплимент, отпущенный впервые за несколько лет, пусть и в такой романтической форме, не мог не тронуть женское сердце. Она тотчас начала стелить постель. Но все же добавила, что плохая примета обязательно проявится. Бабушка говорила, уточнила она, что по ночам в чужом зеркале будут появляться отражения чужих людей.

Вася вспомнил, что бабушка преподавала когда-то в вузе научный коммунизм, и не удивился такому ее предвидению.

Ночью он проснулся и, сонный, зашуршал к туалету.

В окрестностях зеркала что-то заставило его остановиться. Что-то или кто-то не подавал привычных признаков жизни, но Вася, как зверь, уловил едва заметные шорохи и тепловые токи. Он замер, перепоясанный страхом, и забыл про туалетную нужду. До белых искр в глазах вглядывался он в темное зеркальное стекло, но кроме пятнистых, камуфляжных разводов ничего не мог разобрать.

Минут через пять холодного оцепенения Вася вспомнил, зачем он встал с кровати, и вспомнил очень сильно. Он слегка кашлянул и напряженно выждал. Никто его ни за что не схватил и не треснул из темноты по лбу за такое нарушение тишины, и тогда Вася, жутко осмелев, зажег свет.

Перед зеркалом стояла жена Лариса.

– Ты чего? – спросил Вася, и в этом простом вопросе прозвучал такой напор разнообразных чувств к жене, что Лариса смутилась.

– Ничего, – сказала она. – Хотела проверить правильность бабушкиного тезиса.

– И чего? Увидела? Многих?

– Напрасно издеваешься. Я не дура.

Вася хотел оспорить последнее утверждение, но вовремя вспомнил, зачем встал с кровати, и, махнув рукой, удалился по назначению.

Утром, за крепким чаем, похрустывая тостами с красной икрой, супруги долго и добродушно смеялись над ночным происшествием, друг