– Что? – Стефани было одновременно и стрёмно, и дико смешно. Она взяла себе за правило никогда не ругаться матом, но действительно – надо же так сформулировать.

– С Марса ё.нулся! – повторил Джордж. – А ты вот – про монастырь... Дочь, это у тебя наследственное. И вообще…

Стеф стояла перед ним, опустив голову и немного покраснев. Джордж приподнял ей подбородок и заглянул в глаза. Вполне ласково и доброжелательно.

– Я не могу на тебя злиться, Стеф. И знаешь почему?

Дочь отрицательно покачала головой.

– Когда ты пришла ко мне за подписью на указе о помиловании, выяснилось – внешне ты всё больше и больше похожа на Машу. Ну, немного постройнее, и рыжие волосы у тебя иногда попадаются. Это от меня. А вот по характеру ты – Лиандер. И ничего с этим не поделаешь. Генетика, улитка её забодай.

Он крепко обнял девочку. С минуту они просто прижимались друг к другу.

– Пап, я постараюсь больше тебя не расстраивать. Честно-честно! Просто с Элиной… я не знаю, почему, но я не могла поступить по-другому.

– Зато я знаю. Это у тебя от мамы, тоже родовое. Когда мы стали жить с Машей, я начал обустраивать её квартиру. И как-то спросил – чего ей не хватает на кухне? И твоя мама попросила хороший радиоприёмник, а то у неё уже старый и работает через раз. Ну, я ей добыл японскую машинку. Маша была в восторге. По какому поводу столько радости? – спросил я. И выяснилось, что Маша слушает по радио передачу «Ищу тебя». Где люди ищут своих пропавших родственников. Она почему-то продолжала верить, что однажды кто-то начнёт искать девочку Машу, которую в 1957 году подбросили к отделу милиции в городе Варском. Она заранее простила своих биологических родителей, хотя по мне – то, что они с ней сделали, было хуже предательства. Но она простила. Другой вопрос, что Маша была просто хорошей, доброй девушкой, а ты – ты ещё и Лиандер.

– Пап, я честно больше так не буду! Я не хочу быть твоим Политбюро. Просто Элина – это же не про законы какие-нибудь. Это личное.

– Ну, а я о чём? Ты всё равно в конце концов сделаешь по-своему да ещё и прибьёшь оппонента нержавеечной логикой. С особым цинизмом. Одно слово – Стефани Лиандер.

2

…Внезапное, мгновенное, но от этого только ещё более обжигающее воспоминание. Последнее свидание с матерью. Середина лета 1984 года. Аномально жаркое лето в тот год выдалось. Хотя… ему тогда казалось, что пришла вечная зима, которая уже никуда не уйдёт. Машу убили; Стеф неизвестно где; свёрнутую шею Машиного убийцы суд только что оценил ещё в семь лет Варского централа. А Гертруда Лиандер наконец-то прорвалась на свидание к сыну. Странно, но он не запомнил лица матери на том свидании. Хотя она тогда не выдержала – разрыдалась. Просила прощения и рассказывала, что уже которую ночь почти не спит – ей снится Маша. Даже после того, как Гертруда сходила на кладбище, на свежую могилку.

– Правильно снится! – бросил ей тогда Джордж. – Нечего Иуде на Голгофе делать!

Бывшая твердокаменная атеистка и член КПСС Гертруда всё поняла правильно. И про Иуду, и про Голгофу. Со свидания её увезла скорая, а затем... Она скончалась в сумасшедшем доме.

А Джордж забыл. Какое-то необычное свойство памяти. Точно так же, как в случае с фабричным комсоргом, домогавшимся Маши. После того случая он вскоре уволился с фабрики и исчез из Варского. Не всплыл даже на суде 1982 года, где эпизод о трёх тысячах марок вообще не фигурировал в деле. И поэтому…

Это была какая-то рабочая поездка по стране. Дальний провинциальный регион. Типичная встреча господина президента хлебом-солью. Местный губернатор произносит полагающиеся случаю красивые слова, а в его свите... Было видно, что какой-то чинуша буквально дрожит от страха. Вот в самом что ни на есть прямом смысле этих слов. Мелко-мелко трясётся, а на белой рубашке видны следы пота. Рожа... Смазливая, ничем не приметная чиновничья рожа. Серенький пиджачок, довольно плохо скрывающий пузо.

Это у вас кто? – уже потом, на банкете в областной администрации поинтересовался высочайший гость. А это наш председатель общественной палаты.

А, ну да. Надо же было куда-то пристраивать всех этих болтунов, навесивших на себя яркие ярлычки: «интеллигенция», «творческие люди», «властители дум»... Ну, он и придумал. В довесок к региональным парламентам ввели ещё и общественные палаты – дискуссионные клубы, где лучшие люди города должны строить прожекты городского светлого будущего. Удивительное дело – иногда они даже выдавали какие-то приличные мысли. Но чаще – самозабвенно предавались моральной мастурбации на светлые образы себя любимых. Все их постановления и решения носили исключительно рекомендательный характер, но когда и где наша творческая интеллигенция занималась реальными делами? Собраться, поморщить лобики, покряхтеть о благе Отечества... А тут ещё всем выдали удостоверения с гербом и значки почти как у настоящих депутатов – член общественной палаты.

Много ли холопу для восторга надо?

А он у вас откуда такой замечательный? – поинтересовался высочайший гость. В минуту доставили краткую биографическую справку. Из комсомольских работников, первое образование – Высшая партийная школа, второе… карьеру начинал комсомольским организатором на Варском швейном комбинате, откуда в 1980 году переведён... Что?!

Он его забыл. От слова совсем. А чиновник… похоже, он тоже внимательно читал перестроечные газеты, описывавшие криминальные подвиги депутата Лиандра. И сейчас трясся от ужаса, ожидая расправы.

Живи, скотина. За одно преступление два раза не наказывают. Ты честно выплатил тогда три тысячи и отстал от Маши.

Точно так же он забыл и мать. Пока не... Да. Разумеется. Опять Стефани.

Он вернулся в реальность. Самый конец ХХ столетия. Город Мошковец. Семнадцатая квартира. Господин Президент Северной Федерации вернулся с работы домой, отужинал и сидит в домашнем кабинете, беседуя со старшей дочерью. Стефани сегодня вернулась из очередной поездки в Кириллов монастырь и рассказывает о том, что видела.

Она как-то удивительно быстро наладила отношения с тётушкой Евой, она же – матушка Евстолия, игуменья. В обитель ездила нечасто, но почти всякий раз оставалась ночевать. А потом охотно делилась впечатлениями. Монастырь – это же вообще какой-то свой, особый мир. Жизнь по