Снова выплеснулась кровь, хотя и немного, – когда сердце не работает, фонтана из раны не дождешься, – после чего безвозвратно изувеченный вампир осел, подергиваясь, и загнанный в сердце деревянный кол положил конец его не-жизни.

Я скорее ощутил, чем увидел, Друлинду: холодное присутствие разъяренного вампира Черной Коллегии заскрежетало по магическим нервам.

– Томас!

Развернувшись, брат успел уклониться от удара, настолько стремительного, что я его даже не увидел. Он атаковал в ответ, но Друлинда, пусть и новичок, была вампиром-мастером, созданием, обладавшим собственной ужасной волей и силой. Прежде Томасу уже доводилось сражаться с вампирами Черной Коллегии – однако среди его противников не было мастеров.

Он с самого начала был вынужден защищаться. Хотя мой брат невообразимо силен и быстр, когда дает волю своей вампирской природе, очевидно, его силы и скорости было недостаточно. Я лежал на земле, по-прежнему не в состоянии пошевелиться от боли в левой части тела, и пытался придумать выход.

– Бегите! – крикнул я в сторону бистро. – Бегите, люди! Выбирайтесь отсюда!

Пока я кричал, Друлинда швырнула моего брата спиной в металлическую сетку, да так сильно, что на металле остался широкий след бледно-красной крови.

Подростки начали выбегать из бистро, направляясь к парковке.

Друлинда обернулась через плечо и вновь яростно зашипела. Воспользовавшись этим, Томас ухитрился схватить ее за руку, упереться ногами и швырнуть вампиршу в стену, отчего по бетону побежали трещины. Не теряя инерции, Томас дернул Друлинду вверх, замахнулся и ударил ею об пол, затем вновь поднял и на сей раз толкнул в защитную сетку. Плитка крошилась, металл гнулся при каждом ударе.

Я услышал вскрик и, подняв глаза, увидел, что Эннуи на своих невозможно высоких черных каблуках и в крошечном узком черном платье упала, пытаясь выбраться из бистро.

Страшно изуродованная конечность высунулась из кучи мусора над поверженным вампиром и вцепилась в девушку.

Я побежал к ней, пока мой брат разбирался с Друлиндой. Левая рука отнялась. Правой я неуклюже вытащил вторую баночку с чесноком из левого кармана куртки и посыпал руку вампира.

Та начала дымиться и дергаться. Эннуи вновь закричала: сжавшись, кулак сломал ей лодыжку. Я расстроенно наступил на вампирскую руку. Пусть она и обладала сверхъестественной силой, однако кости есть кости, и без них ей придется разжаться.

После того как я потоптался как следует на костях, мне удалось освободить девушку. Я попытался поднять Эннуи на ноги, однако вес ее тела пришелся на сломанную лодыжку, а оттуда – на мое поврежденное плечо. Я упал на одно колено, с трудом удержавшись, чтобы не растянуться.

Я почти не заметил, когда мой брат пролетел в воздухе над моей головой, разбив единственное уцелевшее стекло у входа в комплекс, и безжизненно рухнул на парковке.

Я почувствовал за спиной приближение Друлинды.

Вампирша сухо усмехнулась:

– А я-то думала, это всего лишь симпатичный мальчик для развлечений. Как глупо с моей стороны!

Секунду провозившись с баночкой, я развернулся и по дуге метнул в Друлинду ее содержимое.

Она отскочила в сторону, с легкостью уклонившись от чеснока. Вампирша выглядела потрепанной, ее покрывала пыль. По консистенции неупокоенная плоть напоминала дерево, поэтому не столько резалась и травмировалась, сколько щербилась и дробилась. Одежда восстановлению не подлежала – однако все это не имело значения. Сейчас Друлинда представляла не меньшую опасность, чем перед схваткой.

Я бросил баночку и поднял амулет, покачивая им перед лицом вампирши, словно талисманом.

Распятие действует на Черную Коллегию – однако дело тут не только в христианстве. Вампиров отпугивает не сам святой символ, а вера того, кто его держит. Я видел, как они пятились от крестов, распятий, бумажек, исписанных синтоистскими священными символами, а однажды даже от звезды Давида.

Что до меня, я использовал пентаграмму, потому что верил в нее. Пятиконечная звезда представляет пять элементов – землю, воздух, воду, огонь и дух, – связанных в замкнутом круге смертной воли. Я верил, что магия есть сила, предназначенная для созидания, защиты и сохранения. Верил, что магия – это дар, который нужно использовать мудро и ответственно и необходимо применять против таких тварей, как Друлинда, против буквального, воплощенного зла, чтобы защитить тех, кто сам себя защитить не может. Вот во что я верил – и всю свою жизнь действовал в соответствии с этой верой.

Я верил.

Бледно-голубой свет заструился из амулета – и Друлинда замерла на месте, зашипев от ярости.

– Ты! – проскрипела она через несколько секунд. – Я слышала о тебе. Чародей. Дрезден.

Я медленно кивнул. За ее спиной полыхало пожаром мое предыдущее заклинание. Электричества не было, и, без сомнения, Друлинда со своими новоиспеченными лакеями отключила сигнализацию. Стоит огню разгореться – и он охватит все здание. Нужно выбираться отсюда.

– Уходи, – шепнул я Эннуи.

Всхлипнув, она поползла к выходу. Амулет по-прежнему не давал Друлинде приблизиться.

Секунду вампирша пристально смотрела на меня своими молочно-белыми глазами, трупные катаракты поблескивали, отражая огонь. Затем улыбнулась и начала действовать.

Она была слишком быстрой. Пока я разворачивался, чтобы остановить ее, раздался крик Эннуи – Друлинда вцепилась девушке в волосы и поволокла жертву назад, из круга света, отброшенного амулетом.

Вампирша с легкостью подняла свою добычу, и я увидел лицо Эннуи в потеках туши.

– Чародей, – сказала Друлинда. Эннуи получила порезы – то ли осколками стекла, когда разбилось окно, то ли из-за падения: струйка крови сбегала из ее слипшихся черных волос, огибала ухо и стекала по шее. Наклонившись, вампирша высунула язык, похожий на кусок вяленого мяса, и слизнула кровь с кожи девушки. – Можешь прятаться от меня за своей игрушкой. Но ее ты не спасешь.

Я скрипнул зубами и промолчал.

– Однако твоя смерть пойдет мне на пользу, обеспечит положение в моем клане. Ужасный прославленный чародей Дрезден. – Она обнажила в ухмылке желтые зубы. – Поэтому я предлагаю тебе сделку. Я отпущу девчонку. Даю тебе слово. – Наклонившись еще ближе, она коснулась зубами шеи Эннуи. – В противном случае… Все мои новые слуги погибли. Придется завести других.

Я содрогнулся. Умереть – это скверно. Но умереть и превратиться в такое…

Я опустил амулет. Секунду помедлил, затем разжал пальцы, и он снова свободно повис на шее.

С низким страстным воем Друлинда отшвырнула Эннуи, словно пустую конфетную обертку. В следующее мгновение она уже оказалась рядом, скрипуче – боже мой! – хихикая и прижимая меня к полу.

– Я чую твой страх, чародей! – прошелестела она. – Думаю, мне это весьма понравится.

Медленно, не торопясь, Друлинда наклонилась еще ближе, оскалив зубы, и ее лицо оказалось в нескольких дюймах от