Чего я, собственно, и ждал.

Запрокинув голову, я плюнул тягучей смесью слюны и чесночного порошка прямо в эти белесые глаза.

С воплем Друлинда отшатнулась, вцепившись в лицо руками – и заработав ожог на них. Вампирша билась в безумной агонии, набрасываясь на все, что попадалось на пути, оставляя огромные прорехи в металлических сетках, пробивая дыры в бетонных стенах.

– Дам тебе пару советов, – бросил я. Рот до сих пор жгло от чеснока, которым я набил его перед тем, как вампирша кинулась на меня. – Первый: если я молчу при встрече с такой низкосортной унылой ночной дрянью, как ты, значит я что-то задумал.

Друлинда взвыла еще громче и рванулась ко мне, но споткнулась о груду мусора и растянулась на полу, однако поползла дальше на четвереньках, словно неуклюжее мерзкое насекомое.

Я оглянулся. Эннуи уже выбралась наружу, а Томас зашевелился, – возможно, его привел в чувство падающий снег. Я вновь повернулся к ослепленной, обезумевшей от боли вампирше. Кроме нас, в этом крыле комплекса никого не осталось.

– И второй, – сообщил я, – никогда не прикасайся к моему брату в его чертов день рождения.

Затем сконцентрировался, поднял руку и прогремел:

– Fuego!

Взметнувшееся пламя охватило Друлинду.

Все равно здание уже почти сгорело. Так какого черта?

– Гребаные злодеи-любители! – пробормотал я, хмуро глядя на брызги, покрывавшие мою бедную машину.

Томас прислонился к ней, прижав руку к голове, с гримасой боли на лице.

– Ты в порядке?

Я осторожно пошевелил левой рукой.

– Чувствительность понемногу возвращается. Позже попрошу Баттерса меня осмотреть. Спасибо, что одолжил Молли свою тачку.

– Это меньшее, что я мог сделать. Она повезла Сару и Эннуи в больницу. – Он прищурился на столб дыма, поднимавшийся над зданием комплекса. – Думаешь, сгорит дотла?

– Не-а, – ответил я. – Разве что это крыло. Пожарные будут здесь в мгновение ока. С Кифом и его семейством ничего не случится.

Мой брат хмыкнул:

– Как они это объяснят?

– Кто знает? – пожал я плечами. – Может, метеорит. Пробил крышу, пришиб несчастных охранников, устроил пожар.

– Я ставлю на террористов, – возразил Томас. – Сейчас они в моде. – Он с сомнением чуть качнул головой. – Но я имел в виду ролевиков, а не копов.

– А, – ответил я. – Вероятно, они никому не скажут. Побоятся, что их примут за психов.

– А их и примут, – заметил Томас.

– Конечно примут, – согласился я. – Завтра все это покажется им дурным сном. Через пару месяцев они задумаются, не померещилось ли им, не случилось ли, например, утечки галлюциногенного газа. А через несколько лет вспомнят, что Друлинда в компании бродяг явилась, чтобы устроить им неприятности, и врезалась на машине в стену комплекса. Решат, что Друлинда и ее спутники, типа вампиры, свихнулись от ролевых игр. – Я покачал головой. – Человеку от природы свойственно пытаться все логически растолковать и разложить по полочкам. Так мир выглядит не столь пугающим. Но по правде говоря, я не думаю, что им грозит какая-то опасность. Не больше, чем кому-либо.

– Это хорошо, – тихо ответил Томас. – Я полагаю.

– Это жизнь. – Я услышал, как где-то далеко завыли сирены и начали приближаться. – Нам пора.

– Ага.

Мы залезли в «жучка». Я завел двигатель и выехал с парковки. Фары включать не стал – ни к чему привлекать лишнее внимание.

– Ты справишься? – спросил я.

Томас кивнул.

– Потребуется несколько дней, чтобы прийти в норму, но… – он пожал плечами, – я справлюсь.

– Спасибо за поддержку, – сказал я.

– Надрал их дохлые задницы, – ответил он и поднял кулак.

Я легонько постучал по его кулаку костяшками пальцев.

– Добрый знак, – заметил он. – Настоящий подарок на день рождения.

– Я так и думал, что ты сообразишь. – Тут я нахмурился. – Вот дерьмо! Твой подарок!

– Ты его забыл?

– Слегка забегался.

Он помолчал. Затем спросил:

– Что это было?

– «Боевые роботы», – ответил я.

Он моргнул.

– Что?

– «Боевые роботы». Маленькие пластмассовые фигурки, которые дерутся.

– Я знаю, что такое «боевые роботы», Гарри, – ответил Томас. – Я пытаюсь понять, зачем ты хотел подарить их мне.

Сжав губы, я задумался. Затем сказал:

– Сразу после смерти отца меня отправили в приют. Был канун Рождества. По телевизору рекламировали «боевых роботов». Знаешь, с ними играли два мальчика. Два брата. – Я пожал плечами. – И в том году мне очень, очень хотелось подарить этих идиотских пластмассовых роботов моему брату.

– Потому что это означало бы, что ты не один, – тихо произнес Томас.

– Ага, – ответил я. – Прости, что забыл их. И счастливого дня рождения.

Он оглянулся на пылающий торговый центр.

– Что ж, – сказал мой брат. – Думаю, главное – это намерение.

Хеорот

Из антологии «Мой большой сверхъестественный медовый месяц» под редакцией П. Н. Элрод

Действие происходит между событиями «Белой ночи» и «Маленького одолжения».

Пэт вновь пригласила меня в свой литературный клуб – и я вновь с радостью согласился.

Что тут скажешь? Я боюсь перемен.

Темой последней антологии была свадьба, а новая оказалась посвящена ее логическому продолжению – медовому месяцу. Решив изучить этимологию словосочетания «медовый месяц», я добрался до его корней в Скандинавии и на Британских островах, где новоиспеченные муж и жена покидали родную деревню и уединенно жили в течение лунного месяца, в то время как родственники усердно снабжали их медовухой (которую делают из меда).

Думаю, идея состояла в том, чтобы зачатый в этот период ребенок вне всяких сомнений являлся законным отпрыском мужа. А может, в том, чтобы юная жена провела целый месяц навеселе, – этакая буйная викингиня.

Я понятия не имею, точна ли с научной точки зрения обнаруженная мной – преимущественно в Интернете – информация. Однако для моих целей важна была не точность, а сам источник вдохновения. Поэтому из новобрачных, медовухи и скандинавской атмосферы я состряпал рассказ для «Архивов Дрездена», сюжетная линия которых не имеет почти ничего общего с этими основополагающими вещами.

Итак, я смешал их, посадил в середину Гарри и радостно наблюдал, как занялся пожар.

Я сидел в своем офисе и сортировал счета, когда позвонил Мак.

– Мне нужна твоя помощь, – сказал он.

Я впервые услышал от него столь длинную фразу.

– Ладно, – ответил я. – Где? – С лаконичностью у меня тоже все отлично.

– Паб «Лун-Айленд», – сказал Мак. – Ригливилл.

– Еду.

Я положил трубку, поднялся, надел черный кожаный плащ и сообщил своему псу:

– У нас дело.

Мой пес Мыш, весивший больше многих европейских автомобилей и до этого мирно дремавший возле единственной отдушины системы отопления, нетерпеливо вскочил с пола. Встряхнул густой серой шерстью, уделив особое внимание всклокоченной, почти львиной гриве на шее