меня нет сомнений. Я могла бы убить не только Эмму и Софию, я могла бы сделать это со всей Уинслоу, гори она в аду. Устроить филиал Казни Египетской на земле, в городе Броктон Бей. Я уже прикидывала пределы своей смертоносности, я – оружие массового поражения. В радиусе двести ярдов все люди могут быть убиты мною практически мгновенно. Заранее подсадить к каждому по муравьиной матке-Куноичи, в определенный момент просто подать команду и … сколько людей живут на этой площади в тесной городской застройке? Все умрут мгновенно… то есть не мгновенно, конечно. Мгновенно они упадут на землю, парализованные, а умирать будут от трех до десяти минут, но это уже не будет иметь значения. И в отличие от бомбы – я могу переместиться на другое место и повторить все с начала. Куноичи и Медичи носят с собой запас нейротоксина, достаточного для многократного применения. Самое главное – их организм вырабатывает яд, нет нужды пополнять запасы… сколько людей я могла бы убить за день, если бы приложила усилия, постаралась? Тысячи? Десятки тысяч? Сотни?

- Понимаю. – говорит Дэнни, не меняя своей позы: - прекрасно тебя понимаю. У меня тоже такое бывало.

- Правда?

- Да. В молодости… а, да чего говорить. – он потирает лицо рукой, словно пытается умыться, трет со всей силой: - смотри, Тейлор, в таких случаях только ты можешь принять решение. Я бы предпочел, чтобы ты не убивала людей на улицах, а если начнешь – научись сперва прятать трупы, хорошо?– он смотрит на меня, и я понимаю, что это шутка только наполовину.

- И я надеюсь, что у тебя есть чертовски хорошее основание, надлежащая причина на то, чтобы лишать человека жизни. София и Эмма – они заслужили хорошую трепку, но не заслужили смерти. Людям нужно давать второй шанс, Совушка. – говорит он серьезно: - я уж не говорю о том, что ты погубишь и свою жизнь, даже если тебя не поймают. После армии я долго не мог спать спокойно. Но в целом – я доверяю твоему суждению, Тейлор.

- Я не доверяю своему суждению сама. – отвечаю я: - я запуталась. Это чертова дилемма вагонетки, па! Когда и на путях лежат пятеро и в вагонетке у тебя пятеро, и чтобы ты не сделала – все равно будет худо! И что самое ужасное – на самом деле я не знаю, сколько людей лежат на рельсах, а сколько – едут в вагонетке! Если бы это была простая дилемма – один на рельсах, пятеро в вагонетке, то тут все просто – выбираем жизнь пятерых, вместо одного и все! Но тут…

- Ты неправа, Совушка. – качает он головой: - человеческая жизнь это не цифры, не единицы и нули. Люди – это не просто единицы. Чтобы ты сделала, если бы на рельсах лежала Лиза? Или я? Или даже София?

- Уж Софию я бы переехала и так… - ворчу я, понимая, что он прав. Я бы выбрала знакомых себе людей, даже один против пяти. Один против сотни. Один против миллиона… я совсем чудовище?

- Ты понимаешь, о чем я… - вздыхает Дэнни: - нельзя принимать такие важные решения рационально, исходя из логики и цифр, из выгоды и прибыли, из расчетов и уравнений.

- Но… а как же тогда принимать решения?! Я… - я замолкаю, увидев, что он начинает раскачиваться на кровати и мурлыкать какую-то мелодию.

- Мм-мм-мм… - напевает он: - Heaaaartovermind… (Сердце прежде разума (англ))

- Это Джо Кокер? Серьезно, па?

- Давай, Тейлор, ты же знаешь слова. – улыбается он: - Heaaaart over mind, yes I'm - My father's son… (Сердце прежде разума, да я – сын своего отца (англ))

- Сердце прежде разума… - бормочу я себе под нос: - сердце…

- I live my life, just like My father's done… (и я буду жить так, как жил мой отец (англ)), ну же, Тейлор!

- Heaaaart over mind – напеваю я, чувствуя, как слезы наворачиваются на глаза, а мои губы – растягиваются в улыбке: - yes I'm - My father's girl…

- Не думай тут. – он прикладывает палец к моей голове: - думай тут. – он указывает на грудь: - жизнь не понять головой, Совушка. Только сердцем. Ты справишься, ты – Хеберт. Ты – моя девочка. И… погоди-ка. – он встает и выходит в дверь, а я смотрю ему вслед и в моей голове звучит усталый голос Джо Кокера, который поет о том, что сердце прежде разума и что он просто сын своего отца и будет жить так, как жил его отец. Поступать так как поступал его отец. Потому что он – его сын. Он такой же.

- Вот. – в дверь снова заходит Дэнни, в руках он несет старый семейный альбом: - конечно ты его помнишь, в детстве ты обожала смотреть старые фото. Смотри. – он садится рядом и открывает альбом: - вот, это твой прадед, Кирби Хеберт. Он пошел служить в армию, участвовал в Первой Мировой, был в штурмовой группе, первым врывался в окопы. Ему оторвало ногу снарядом, но он не унялся, просился обратно. Вернулся в Америку, женился на твоей прабабушке. А вот и она. Прабабушка Кристина, она из итальянской семьи, ее отец был каким-то образом связан с гангстерами в Чикаго и они бежали оттуда в Броктон Бей. А это твой дед. Он хотел быть летчиком, записался в летную школу, но его не приняли. Тогда он стал морским пехотинцем. Погиб на Соломоновых островах, остался прикрывать своих, один против пулеметного взвода противника, отвлекая огонь на себя. Оставил после себя детей, меня и дядю Джоуи, помнишь его? Но… ведь ты это знаешь, да, Совушка?

- Да. – киваю я. Тейлор и вправду знала все эти семейные байки наизусть. О том, как первые Хеберты прибыли в Америку. О том, как пра-пра-прадед участвовал в войне за независимость Ирладнии и был казнен на главной площади в Лондоне. О том, как Томас Хеберт выбрасывал за борт корабля в Бостоне тяжелые тюки с чаем и специями. О многом.

- И ты помнишь, что в нашей семье нет генералов, герцогов или знаменитостей. Но среди Хебертов никогда не было трусов или малодушных… и ты… вот смотри.