жизнь. Он опустился на корточки всего в шаге и воткнул нож так близко, чтобы пленница могла дотянуться. Минуты текли, он молчал и не двигался, в подземной норе разлилась тишина. Надземница смотрела на Яра сквозь свисшие космы чёрных волос. Худые руки стягивали края разорванной ночной сорочки, в одной ладони она стискивала на груди какую-то вещь. Яр ждал. Она не тянулась к ножу. Единственное оружие в кладовой, последнее, что могло её защитить, оставалось нетронутым. Настоящая Навь бы клинка не упустила.

– Еже ты хоче? – наконец спросил он по-подземному.

– Не понимаю… – осипшим голосом отвечала надземница.

– Аки же ты не понимаешь, коли с Тенью моею глаголила?

– Отпустите меня… я домой хочу! – затряслась она.

– Хочешь к себе в Монастырь?

Дарья судорожно закивала.

– Я оттуда. Гляди, аки твои крестианцы сдеяли там со мною?

Он показал на кистях два свежих ожога. Увидев запечённые раны на коже, она ещё сильней затряслась. Жаль, что она не потянулось к ножу. Пришлось взять клинок. Надземница засучила ногами, вжимаясь ещё дальше в угол.

– Ты сестру свою, Женю, любишь? – тронул Яр зазубренное лезвие.

Она закивала.

– Отпусти меня, я никому-никому не скажу! Ничего не расскажу про тебя!

– А щура своего? Отца любишь? – пропустил Яр её обещания.

– Отче люблю… как же мне родного отца не любить? – захныкала крестианка.

– А… – Яр сглотнул, выбирая нужное слово, – любимый у тебя есмь?

– Илюшенька! Он…

– А мати? Мати любит тебя? – недослушал Яр и голос его задрожал от ненависти. Молодая надземница перед ним разрыдалась.

– Нету у меня мамы!..

Яр приподнял нож и поднёс ей к лицу.

– Слухай сюда. Я тебя сейчас буду резать. Не за раз погублю, а долго пытать: может день, может два. Как устану, так буду твоим любимым. Покуда дышишь, нож по плоти пойдёт, а любовь моя в лоно. По кускам тебя к отче в Обитель отправлю.

– Н-не надо, я всё расскажу, что захочешь! О Жене тебе расскажу, про отца – всё-всё-всё! Только не боль, я терпеть не могу боли! Конвой скоро готовят, Женя поедет далеко на восток! Я тебе всё расскажу, только не мучай меня, не трогай!

Яр потянулся к её руке, желая разомкнуть пальцы и поглядеть, чего она так сильно сжимает. Надземница с воплем шарахнулась. Яр перехватил её за руку и поднёс нож к кулаку. Крестианка в испуге раскрыла ладонь и из её пальцев выскользнул маленький металлический крестик.

– Сымай крест. Богу твоему зреть не нужно, что я с тобой сделаю.

Она замотала головой, сильнее от него отстраняясь.

– Сымай! – рыкнул Яр и набросился на надземницу. Он рывком сорвал с неё крест и отшвырнул прочь, и поволок Дарью за волосы. Она забила ногами, в дощатую дверь забарабанила Сирин. Яр намотал волосы Дарьи на руку и ударил её лицом о подпирающий своды столб. Она захлюпала кровью и перестала биться. Он подтянул её вверх: надземница оказалась лёгкой, будто ягнёнок. Яр скрутил ей запястья верёвкой, перекинул один конец через потолочную балку, а другой подтянул.

– Господь милосердный, пресвятая Богородица, заберите меня к себе! Не оставьте здесь, не дайте меня! – выла она, пока Яр срывал с неё остатки одежды и подвязывал худые колени к столбу. Она уткнулась лицом в покрытое рунами дерево. Яр подступил к ней с ножом и клеймёной рукой огладил её узкую белую спину с выступающими позвонками.

– Пусть не сможет мне причинить никакого зла, Господи, сохрани меня… – захлёбывалась и задыхалась она. Яр скинул одежду и прижался к ней, чтоб она ощутила жар его обнажённого тела.

– Не серчай, что я тебя раскрестил – сие не страшно. Новый крест тебе подарю, какой никто не отнимет. Будет тебе от меня навеки подарок.

Он оторвался от неё и поднёс нож к спине, Дарья вздрогнула и вжалась в столб ещё до первого касания лезвия. Яр улыбнулся, он никогда ещё не видел такой чуткой жертвы. Клинок вжался в плоть и повёл тонкую красную линию, раскрывая влажные края кожи. Надземница закричала, что было силы. Белоснежную спину от лопаток до поясницы залили струйки крови. Они стекали, ветвились по бледной коже и прокладывали себе путь, будто растущее книзу дерево. Яр нажал посильнее, и рудяные капли упали с ветвей того дерева в землю под истошные крики ребёнка предателя.

*************

Разутая автоцистерна стояла в боксе монастырского автокорпуса с поднятым на подпорки задним мостом. Ступицы задних колёс с нарастающим шумом вращались. За кабиной по правому борту громоздился объёмный металлический бак, по левому – высокий цилиндр. Стрелка спидометра приблизилась к «тридцати», но до риски не дотянула, обороты упали и мотор заработал ровнее. Автоцистерна будто устала от внимания людей, наблюдающих за испытанием, и лениво замедлила ступицы.

– Больше она на дороге не выжмет. Такая машина на газовой тяге не лучше лошади, – выбрался из кабины старший автомеханик Семён.

– Давно надо было газогенератор попробовать. Чего только зачали? – с недовольством окликнул Егор.

– Так ведь два месяца уже как смонтировали, но всё не было оказии Чурочку погонять. Всякую нужную машину из караванов не выдернешь, с остальных развалюх всё вплоть до движка поснимали. Вот и пришлось собирать газогенератор на этот гроб.