он выглядел великолепно и с удовольствием занимал пост "царя евреев"; новости о его достижениях, если их можно так назвать, достигли Амстердама в корреспонденции как сефардских, так и христианских купцов.37 Эти действия не вызывали гнева, но подтверждали веру его последователей в то, что он был обещанным Мессией.

Для христиан значение этих событий, которые они старательно отмечали, было совсем иным: "Один Бог знает, может быть, он станет средством обращения этого жесткошеего поколения".38 Интерес христианских купцов к растущему брожению среди евреев восточного Средиземноморья (которое вскоре охватило и Италию) становится понятнее, если проследить корни движения Шаббетая. То, как он представлял себя в качестве Мессии, обладающего силой и властью, чтобы отменить некоторые части старого закона, напоминает изображение Иисуса из Назарета в Евангелиях. Молодой Шаббетай через бизнес своего отца общался с английскими и другими христианскими купцами в Смирне. Среди них тоже распространялись апокалиптические идеи, ведь в 1640-х годах Англия была местом религиозного брожения, где за позиции боролись восторженные протестантские секты, некоторые из которых приняли собственные мессианские идеи (к которым Оливер Кромвель был отнюдь не равнодушен); эти секты очень внимательно читали Ветхий Завет и уделяли пристальное внимание отрывкам, в которых, как считалось, пророчествовалось Второе пришествие Христа. Среди этих групп были "Люди Пятой монархии", предшественники квакеров, чье происхождение было полно апокалиптических ожиданий.39 Еще одним движением, оказавшим влияние на христианских купцов и, косвенно, на Шаббетая Зеви, было "просвещение росикрусиан" - система заумных знаний, включая алхимию, которая распространялась печатным словом в начале XVII века.40 Истоки этого движения лежали в Германии, охваченной Тридцатилетней войной, но его постулаты привлекли ученых по всей Северной Европе. Торговые пути, по которым смирнский хлопок попадал в Англию, приносили взамен эзотерические идеи.

Однако деятельность Шаббетая Зеви была сосредоточена в османской части Средиземноморья, и неудивительно, что его имя стало известно султану. Вот еврейский подданный, который сделал своего брата "королем Турции"; в синагогах его последователей традиционная молитва за государя была изменена, и вместо просьбы о благословении султана прихожане молились за "нашего Мессию, помазанника Бога Иосифа, небесного льва и небесного оленя, Мессию праведности, царя царей, султана Шаббетая Зеви".41 Визирь Фазыл Ахмет-паша попал под влияние пуританской ветви ислама, презиравшей другие религии; он был занят войной с венецианцами на Крите, но теперь обратил внимание своего господина на этого беспокойного пророка.42 У Шаббетая были свои планы, которые сблизили его с Фазылом Ахметом. 30 декабря 1665 года Шаббетай и его последователи отправились на корабле из Смирны в Константинополь, где он должен был основать свое царство. Путешествие в межсезонье было рискованным, даже в пределах короткого Эгейского моря, но слов 107-го псалма оказалось достаточно, чтобы успокоить бурю, с которой они столкнулись: "Он превращает бурю в штиль, так что волны успокаиваются". Он находился в море почти сорок дней. Евреи Оттоманской империи собрались в огромном количестве, чтобы приветствовать его; но его ждали и турецкие власти. Его отвезли в тюрьму, но даже путешествие в плен было воспринято его приверженцами как большая общественная процессия; и, оказавшись в тюрьме, он все еще мог держать суд. Султан Мехмет IV находился в Адрианополе (Эдирне) на пути на Балканы, и прошло немало времени, прежде чем пророк был доставлен в императорское присутствие. Там ему предложили выбор: доказать, что он Мессия, с помощью чуда или принять ислам. Чудо заключалось в том, что турецкие лучники должны были направить свои стрелы на его обнаженное тело, и стрелы должны были чудесным образом пройти сквозь него, не причинив ему никакого вреда. Шаббетай отказался. Он предпочел бы "обратиться в турка", что и сделал без лишних слов.43

Отступничество Шаббетая Зеви было тем более драматичным, что евреи Адрианополя собрались, чтобы засвидетельствовать его прибытие ко двору султана с такими большими ожиданиями. Вместо этого он, похоже, отрекся от своих последователей. Он принял почетную должность хранителя дворцовых ворот и имя Мехмет Эффенди. Потрясение еврейских общин Турции, Италии и других стран было огромным. Во всем еврейском мире были те, кто утверждал, что все это лишь доказывает, что он самозванец, те, кто был подавлен и обескуражен ходом событий, и те, кто видел в его действиях очередной этап его откровения миру: возможно, Мессия должен явиться турку, прежде чем окончательно откроет себя. Некоторые из его последователей пошли по его пути и приняли ислам, сохраняя при этом свои еврейские традиции в тайне, образовав секту Дёнме, которая до сих пор сохраняется в некоторых районах Турции. Хотя один иезуитский писатель утверждал, что у Шаббетая хранился клад печенья, которым он подкреплял себя во время долгих постов, нет никаких оснований считать его самозванцем. Он был самообманом, манией величия и неумением, но даже его противники признавали, что он и его защитник, Натан из Газы, были учеными людьми.44 Тем не менее "немного знаний - опасная вещь", и нигде так не было, как в эзотерической вселенной Каббалы. Его путешествия и распространение основанного им движения раскрывают важные аспекты сетей, связывавших порты Средиземноморья: из торговой базы в Смирне его идеи просочились в Салоники, Ливорно, а затем на Балканы и во внутренние районы Италии. Его идеи выросли не только на еврейской почве, но и были орошены апокалиптическим энтузиазмом протестантских купцов, которые несли свои идеи в Смирну из Англии, Голландии и Центральной Европы. Северяне помогли перекроить не только религиозную, но и торговую карту Средиземноморья.

 

III

 

Средиземноморье XVII века, с его корсарами-отступниками, перемещенными морисками, новообращенными саббатианцами, "португальскими" купцами, было местом, где религиозная идентичность постоянно искажалась и перестраивалась. Христианские общины также испытывали сильное давление, как показывает пример Крита. Здесь венецианцы вели долгую борьбу за сохранение контроля над своим последним крупным заморским владением. Крит становился существенным финансовым бременем для Венеции, и республика задавалась вопросом, когда, а не в случае чего, ей придется отправить туда огромный флот для защиты острова от турок, поскольку за захватом Кипра в 1571 году неизбежно последовало бы турецкое нападение на Крит. Это была не просто борьба с турками. Сами критяне - потомки греков и венецианцев, которые смешались с греческим населением, - воспользовались возможностями, открывшимися в конце XVI века благодаря торговле вином и маслом, и посадили виноградники и оливковые деревья по всему острову; к середине XVII века оливковое масло стало основным экспортным товаром Крита, а критское вино утоляло жажду потребителей в османском Эгейском море и дельте Нила. Производство зерна упало до такой степени, что Крит с трудом мог прокормить себя сам, что было тем более удивительно, что долгое время он