чист и прост, как пахарь от сохи» («И снизу лед, и сверху…», 1980), «И вместо нас, нормальных, от сохи…» («Песня Гогера-Могера», 1973), «Я не был тверд, но не был мягкотел, / Семья пожить хотела без урода, / В ней все — кто от сохи, кто из народа» («Я был завсегдатаем всех пивных…», 1975). Это, кстати, еще и объясняет, почему Высоцкого так тянуло к Валерию Золотухину — простому деревенскому парню с Алтая. По словам режиссера Геннадия Поло-ки, «Володя говорил: “Золотухин — мужик, а все остальные — гнилые интеллигенты”»7! Здесь Высоцкий явно цитирует Ленина, которому приписывалось выражение «гнилая интеллигенция» (хотя пальма первенства принадлежит Александру III).

Но одновременно с этим он ощущал себя интеллигентом.

Так, например, в рукописи стихотворения «Представьте, черный цвет невидим глазу…» (1972) справа от первой строки эпиграфа «Мажорный светофор, трехцветье, трио…» стоит иронический комментарий: «Бред интеллигента» (АР-2-12).

В черновиках «Горизонта» (1971) лирический герой говорит: «Но все ж я сохранил четвертый позвонок, / Что так необходим интеллигенту» (АР-11-120), — обыгрывая название популярного в те времена сатирического романа финского писателя Мартти Ларни «Четвертый позвонок, или Мошенник поневоле» (1957), посвященного американской интеллигенции. Русский перевод этого романа вышел в 1959 году в издательстве «Иностранная литература».

Интеллигентами предстают также художник (фактически alter ego автора) в песне «Про любовь в эпоху Возрождения» (1969): «Бывшим подругам в Сорренто / Хвасталась эта змея: / “Ловко я интеллигента / Заполучила в мужья!”», — и герой-рассказчик «Разговора в трамвае» (1968): «Я в очках, зато вы — в пыли! / Лучше помолчите, если выпили! / Ах, нехорошо, некультурно / На ухо шептать нецензурно!» /5; 498/.

Да и в одной из ранних песен («Я женщин не бил до семнадцати лет») встречается тот же мотив: «Так как же случилось, что интеллигент, / Противник насилия в быте, / Так низко упал я и в этот момент, / Ну если хотите, себя осквернил мордобитьем?». Процитируем воспоминания Георгия Епифанцева: «У нас вообще с Высоцким была в жизни такая игра, что он человек интеллигентный, так как москвич, я — потому что с юга, значит — человек непосредственный и грубый. Володя никогда не проходил мимо фактов обиды или неуважения к женщине и всегда подходил к этим людям и говорил: “Ну вот зачем ты сейчас женщину обидел? Ты пользуешься тем, что я человек интеллигентный, воспитанный, москвич и ничем тебе не отвечу? Но тебе не повезло — вот рядом со мной Жора, он из Керчи, человек грубый и невоспитанный. Жора, давай!”. И Жора давал, а Высоцкий уже потом, если возникала необходимость, заступался за своего друга Жору»713.

И неслучайно Александр Митта, в 1975 году начавший снимать фильм «Сказ про то, как царь Петр арапа женил», выбрал на роль интеллигента-арапа именно Высоцкого и отстоял его, несмотря на давление киночиновников: «Проблема Ибрагима Ганнибала — это не была проблема эфиопа в России. Он с пяти лет жил в России, говорил чисто по-русски, был русским человеком, много сделал для русской культуры, для развития русской инженерии. И, скорее, это была проблема взаимоотношений царя и интеллигента, мы так ее трактовали. Царь любит Россию одним образом, а интеллигентный человек любит ее по-другому. Для царя важно, чтобы всё было подчинено его воле, а человек, который любит Россию душой, умом, всей полнотой своей развитой личности, любит ее иначе: свободно, раскованно, раскрепощенно. В театре в то время Высоцкого уже знали как интеллигентного актера: он сыграл Гамлета, Галилея, это были его лучшие роли.

А страна его знала как сочинителя песен и отождествляла с героями этих песен. Все думали, что он простой и грубый человек. Я-то знал, что он глубоко интеллигентный человек, который своим талантом перевоплощается в персонажей своих песен. И мне хотелось выдвинуть его в характерной роли»[925] [926] [927].

Вместе с тем «интеллигентщину», то есть подделку под интеллигентность, Высоцкий распознавал сразу. Друг его юности Зарий Хухим вспоминал (1997): «Однажды я пришел к Жоре Епифанцеву — я написал песню… и ничего не помню оттуда, кроме одной фразы: “Срок его пролетит, как пчела сквозь решетку…”. Володя послушал и сказал: “Интеллигентщина”, - и был прав»715.

***

В ранней редакции «Песни автозавистника» имелась следующая строфа: «Ответьте мне: кто проглядел, кто виноват, / Что я живу в парах бензина и в пыли, / Что ездит капиталистический “Фиат”, / Скрываясь ловко под названьем “Жигули”?!»716.

Исходя из выдвинутой гипотезы о подтексте, атмосфера в Советском Союзе отравлена — воздуха там нет, а есть лишь пары бензина и пыль. Сразу же вспоминается смрад, из которого лирический герой убежал в песне «Чужой дом», и ряд других произведений с похожими образами: «Я пока невредим, но и я нахлебался озоном» /5; 176/, «Вдыхаешь смог… Не плачь, малыш, / От дыма что? — Саркома лишь, / А в общем, здоровеем!» /4; 360/, «Ведь из-за них мы с вами чахнем в смоге» /5; 203/, «Не во сне всё это, / Это близко где-то — / Запах тленья, черный дым / и гарь» /3; 199/, «Запах здесь.. А может быть, вопрос в духах?» /2; 167/, «Грязь и вонь, трясины топки» (АР-1-18), «Лужи высохли вроде, / А гнилью воняет» /1; 570/, «Мы гнезд себе на гнили не совьем!»/4; 67/.

Таким образом, вопрос «Ответьте мне: кто проглядел, кто виноват, / Что я живу в парах бензина и в пыли?» на уровне подтекста означает следующее: кто виноват в том, что в России установилась советская власть, кто проглядел ее появление, кто виноват в том, что стала отравленной атмосфера жизни в стране? Сравним также в «Песне мыши» и в «Прерванном полете» (обе — 1973): «Откуда-то море около… / И кто его наплакал! / Я, право, как мышь промокла, / Замерзла, как собака» (АР-1-128), «Конь на скаку и птица влёт — / По чьей вине?» (АР-1-72). Примечательно, что до появления «частного собственника» и разлившегося моря герои «Песни автозавистника» и «Песни мыши» вели спокойную жизнь: «Я шел домой по тихой улице своей», «Я тихо лежала в уютной норе». Но внезапно появился враг и всё испортил: «Вдруг мне навстречу нагло прет капитализм…», «И вдруг это море около…». Кроме того, обращение в первой песне: «Ответьте мне: кто проглядел, кто виноват», — повторится во второй: «Вы мне по секрету ответить могли бы…». Таким образом, перед нами — разные авторские маски.

На процитированной выше фонограмме с ранним исполнением «Песни автозавистника» Высоцкий объявил