что “рейды вооруженных групп или отдельных лиц через демаркационную линию противоречат идее прекращения огня; Израиль, в рамках осуществления своего права на самооборону, вправе предотвращать или прекращать подобного рода действия всеми доступными ему средствами”. Такое завуалированное предостережение должно было воспрепятствовать действиям федаинов с сирийской территории, и в течение многих лет никаких враждебных действий с сирийской стороны не предпринималось. Кнесет утвердил это соглашение (73 голосами против 35). Практически тут же были освобождены военнопленные, многие из них находились в состоянии крайнего истощения сил. На протяжении последующих трех недель было осуществлено разъединение как таковое, в строгом соответствии с предварительным графиком. Хотя сирийцы не предприняли никаких усилий к тому, чтобы восстановить Кунейтру, которую израильтяне перед своим отходом, в качестве “меры предосторожности”, полностью разрушили, все-таки можно было рассчитывать, с довольно высокой долей вероятности, что военные действия на севере Израиля не возобновятся на протяжении достаточно длительного времени.

Политическая жизнь: смена караула

Тем временем выборы в кнесет восьмого созыва, отложенные на два месяца из-за войны и затем назначенные на новую дату — 31 декабря, проходили в атмосфере, омраченной тяжелыми военными потерями и постоянной угрозой возобновления военных действий. Партии Блока (Партия труда — Мапам) не могли не утратить некоторых своих позиций; причинами тому были скандалы на правительственном уровне и вспышки возмущения в обществе, вызванные усугубившимся классовым неравенством (Гл. XXIV).

Однако, с учетом последствий войны, особую значимость снова приобрели проблемы, связанные с ходом боевых действий, а также территориальные вопросы. Падение “линии Бар-Лева” и разгром израильских войск в ходе сирийского наступления повергли страну в состояние шока. Впрочем, при всем недовольстве политикой Блока, мало кто в стране сомневался в способности правительства, возглавлявшегося Голдой Меир, с Моше Даяном в качестве министра обороны, обеспечить национальную безопасность, также как никто не ставил под сомнение непобедимость Армии обороны Израиля, отношение к которой было просто благоговейным. И вот теперь эта уверенность оказалась подорванной. Предыдущие три войны Израиля не закончились мирными договорами, но они, во всяком случае, приносили ощущение сравнительной стабильности. И вот это ощущение оказалось сведенным на нет. В 1973–1974 гг. советское давление, при молчаливом американском согласии, не позволило армии одержать окончательную победу и достичь стратегических целей, насущность и неотложность которых были очевидными. Последствия такого исхода могли стать очень тревожными.

Травма прошедшей войны, зловещий призрак будущих, возможно, еще более кровопролитных военных конфликтов с неясным исходом — все это решительным образом изменило отношение народа к вопросу об оккупированных территориях. Опрос, проведенный 12–13 ноября израильским Институтом социальных исследований, показал, что три четверти респондентов были готовы, в обмен на мир, отказаться от всех, или почти всех, территорий, взятых в 1967 г. Такие настроения в народе способствовали внесению значительных изменений в партийные платформы накануне предстоявших выборов. Как уже было сказано, Блок в представленном документе от 28 ноября в значительной степени переработал первоначальный план Галили и дал понять, что готов к определенным компромиссам касательно контролируемых территорий. Ликуд сохранял более твердую позицию, настаивая на “прямых переговорах” с арабами. Собственно говоря, Ликуд не высказывал своего безусловного несогласия с мыслью об отходе с территорий, но лишь указывал на “неприемлемость такого отхода, который может поставить под угрозу мир и безопасность страны”. Однако если говорить о Бегине, Шароне и других лидерах правой ориентации, то, изменив форму выражения своих идей, они не изменили их сути и тем самым своего имиджа. Действительно, имелось немало людей, голосовавших за Ликуд в отместку правительству Голды Меир, допустившему ошибки в прошедшей войне, но общество в целом еще не было готово к сдвигу вправо. Мало кто верил, что сторонникам жесткой политики из Ликуда можно доверить поиски альтернативных путей достижения мира.

Таким образом, декабрьские выборы не привели к принципиальным переменам на политическом небосклоне страны. Ликуд получил дополнительных восемь мест в кнесете, хотя это случилось в основном благодаря появлению новых фракций в составе Ликуда — Свободного центра, Государственного списка и Движения за неделимый Израиль, но по-прежнему оставался в меньшинстве, набрав значительную часть своих голосов за счет избирателей, недовольных неоднозначным исходом войны. Большинство политических обозревателей полагало, что Ликуд достиг пика своей популярности и влиятельности. Блок Партия труда — Мапам, потеряв шесть мест в кнесете, мог считать себя “должным образом наказанным”. Впрочем, имея 51 место из 120, он по-прежнему оставался доминирующей силой в кнесете. В известном смысле ослабив свои позиции и вступив при этом в недостойную перепалку с традиционными партнерами — Национальной религиозной партией и Независимыми либералами, Блок, тем не менее, в очередной раз смог сформировать коалиционный кабинет, который Голда Меир представила на утверждение кнесету 10 марта. После десятичасовых дебатов новое правительство получило вотум доверия 62 голосами против 46, при девяти воздержавшихся. Вскоре после этого новое правительство Меир поставило на голосование план разъединения израильских и египетских войск, и он был единогласно одобрен кнесетом.

Однако оказалось, что этому правительству было суждено пробыть у власти самый короткий период за всю историю страны, и оно пало три недели спустя после своего вступления в должность. Причиной его падения стал “официальный отчет” о ходе Войны Судного дня. Уже 29 октября, сразу же после прекращения огня, пресса и представители всех политических партий начали настаивать на своем праве знать, по каким причинам Вооруженные силы Израиля потерпели тяжелое поражение в самом начале военных действий. В ответ на эти требования правительство 18 ноября объявило о создании специальной комиссии, которая должна была расследовать обстоятельства провала израильской разведки и общей неподготовленности армии к войне. Главой комиссии был назначен д-р Шимон Агранат[267], председатель Верховного суда Израиля, американец по рождению, который, в свою очередь, приступил к подбору членов комиссии. Все это были неполитические фигуры, пользовавшиеся уважением в обществе: Моше Ландой, судья Верховного суда, д-р Ицхак Небенцаль[268], государственный контролер, профессор Игаэль Ядин, видный археолог, и генерал Хаим Ласков, возглавлявший отдел жалоб Армии обороны Израиля, а в прошлом, как и Ядин, занимавший пост начальника Генерального штаба.

К началу апреля комиссия уже провела 140 заседаний, заслушала 58 свидетелей (все давали показания на закрытых заседаниях), а также ознакомилась с большим количеством документов. Когда стало ясно, что работа комиссии может продлиться еще как минимум полгода, Агранат и его коллеги решили опубликовать в начале весны промежуточный отчет. Обсуждение велось уже несколько месяцев и могло потребовать еще столько же времени, если не больше, — до тех пор, пока не будут выяснены все вопросы, связанные с безопасностью страны. Между тем всенародное обсуждение Войны Судного дня вылилось в неконтролируемое