Но мы обозначили выше название и считаем его еще одним юридическим статусом, который должен быть присвоен значительному пласту культурных ценностей. Введение его, на наш взгляд, вопрос времени, и потому мы постараемся тут изложить, что же означает термин «токсичный» применительно к книгам и рукописям. Мы склонны называть так те книги и рукописи, опять же безусловно подлинные, но специфика бытования их приведет к тому, что они будут объявлены вне закона и купивший их не сможет считать, что обладает предметом без всяких обременений.

Чтобы развеять туман, попытаемся разъяснить, как такое может случиться. Каким образом коллекционер, который, будучи добросовестным приобретателем, купившим подлинный памятник культуры на публичных торгах на ведущих мировых аукционах, сможет неожиданно понять, что продать такой предмет уже невозможно, да и само владение не приносит особенной радости. (К слову, добросовестность приобретения ныне уже редко служит надежной защитой от расставания с купленным предметом.)

А перспектива таких событий вполне вероятна. И действительно (и как раз прежде всего) касается предметов, которые ныне появляются на крупнейших аукционах мира. Конечно, когда обсуждается вопрос происхождения (бытования) конкретного экспоната, важно, чтобы при этом начисто отсутствовала всякая возможность сослагательности – «аналогичная» или «возможно, такая же». Предъявляя к конкретному памятнику культуры претензию в сомнительном происхождении, необходимо быть твердо уверенным, что речь идет не об аналоге (а книга по природе своей тиражна, то есть все экземпляры и есть аналоги), а именно о том самом конкретном экземпляре. Исходя из такой постановки вопроса, эти экземпляры должны быть по-своему уникальны, чтобы их можно было идентифицировать безошибочно. Чтобы это была не ровно «такая же» книга, а «именно та»; последнее довольно сложно установить. Однако экземпляры с авторскими дарительными надписями либо же письма или иные автографы в данном случае как раз безусловно уникальны.

Чтобы предельно было ясно, о чем речь, поясним. Например, на крупнейшем аукционе в Лондоне или Нью-Йорке с блеском продается какая-либо книжечка, украшенная дарительной надписью классика русской литературы Золотого века —Достоевского, Гоголя, Гончарова, Толстого, Тургенева… Или же века Серебряного – с автографами Ахматовой, Блока, Гумилева, Есенина, Мандельштама, Пастернака… Причем это точно подлинники. Сомнений нет. Коллекционер покупает безупречный предмет, отваливая за него 50 тысяч фунтов или даже больше.

Однако у многих эталонных автографов или дарительных надписей, предметов с безупречным provenance, порой есть собственная история, то есть, собственно, провенанс. Они нередко уже введены в научный оборот, известны в ученом мире, что, быть может, и не делает такие предметы «ранее неизвестными», но, с другой стороны, твердокаменно гарантирует их подлинность (а это в нынешней ситуации с морем фальсификатов уже немало). Итак, действительно, открывая собрание сочинений автора дарительной надписи или иной свод, вроде блоковских томов «Литературного наследства», мы находим текст этой надписи, а нередко и воспроизведение. Обычно там же упомянут владелец предмета на момент публикации (например: «собрание наследников такого-то, г. Ленинград»). Казалось бы, еще лучше, не только подлинность несомненна, но и известен provenance!

Или же этот предмет сам по себе происходит из известного собрания, скажем, одной из лучших коллекций автографов конца ХX века – ленинградца А. В. Леонтьева-Истомина (1950–2002). Это чудесное собрание, где, правда, не было Пушкина, Лермонтова, Гоголя, но в избытке – остальных классиков, разошлось после смерти собирателя. Все книги имеют его экслибрис, и обычно они если не в замечательной сохранности, то уж точно подлинные. Сегодня нет-нет да и встречаешь на аукционах автограф Достоевского или Гончарова из этой славной коллекции.

Довольно важна в данной связи статья Н. А. Богомолова «Автографы писателей в букинистических каталогах» (2010). Мы не раз обсуждали эту статью с покойным Николаем Алексеевичем, в основном то, что не все автографы, которые выставлялись на аукционах в 2000‐х годах, безупречны с точки зрения подлинности. Однако для настоящего рассказа это не столь важно.

Например, он публикует автограф А. Ахматовой И. Зданевичу на книге «Белая стая» (1919), который мы вдруг встречаем в 2019 году в Лондоне за 17,5 тысяч фунтов.

Случаев таких «странных сближений» больше. К примеру, автограф Н. Гумилева на книге «Колчан» «Владиславу Ходасевичу, чей „Счастливый домик“ всегда на моем столе, с искренной дружественностью» (1916), который в 1991 году был опубликован Р. Д. Тименчиком в «Сочинениях в трех томах» Гумилева (т. 3, с. 300), а в том же 2019 году в Лондоне продан за 237,5 тысяч (!) фунтов. Этот автограф происходит из коллекции П. Н. Лукницкого, и Р. Д. Тименчик ознакомился с ним у вдовы, Веры Константиновны Лукницкой, которая впоследствии с этим автографом рассталась (как и со многим другим, что не было ею передано в Пушкинский Дом).

А вот автограф Есенина на книге «Преображение» (1918), подаренной Н. М. Мешкову: этот экземпляр был в коллекции Л. А. Глезера, воспроизведен в его «Записках букиниста» (1989), и мы видим его в Лондоне за 25 тысяч фунтов.

Или же автограф О. Мандельштама на его первом сборнике стихов «Камень» (1913) С. Б. Русакову, датированный 1936 годом и известный по публикации 1991 года (указано, что он находился тогда в собрании А. Г. Бызова, Санкт-Петербург), который опять же в 2019 году в Лондоне был продан за 175 тысяч фунтов.

Вот автограф А. П. Чехова на его первой изданной книге «Сказки Мельпомены» (1894), подаренной И. А. Белоусову, который хранился в коллекции М. И. Чуванова, напечатан в 30-томном Полном собрании сочинений (1983) и опять-таки в 2019 году был продан в Лондоне за 37,5 тысяч фунтов.

Еще пример, совсем недавний. На аукционе Christie’s 17 ноября 2021 года в Лондоне (Sale 20908) была представлена большая коллекция рукописей русских писателей. Для нашего времени удивительно, что почти все они были безупречны с точки зрения подлинности, но, возможно, мы обязаны этим придирчивости экспертов. В этом собрании не было таких величин, как Пушкин – Лермонтов – Гоголь, однако было множество автографов писателей, встречающихся на антикварном горизонте, и с любовью подобранных. Тем не менее можно только сожалеть, что устроители вытрясли на рынок 250 рукописей, причем для ряда писателей это были большие подборки, исчислявшиеся десятками автографов (Андрей Белый, Иван Бунин, Максим Горький, Иван Тургенев, Лев Толстой), что, конечно, повлияло на цены в самом отрицательном смысле. То есть, предлагая к продаже одновременно 30 единиц автографов Льва Толстого или Ивана Тургенева, нужно быть готовым к тому, что продаваться они будут отнюдь не по призовым ценам. Так оно и произошло за исключением пары лотов. Меньше миллиона фунтов в сумме оказался оборот этих торгов